Джузеппе Туччи - Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет

Мы достигли Давадзонга (Zla ba rdsong) после неожиданно долгого перехода. Бесконечные подъемы и спуски по обрывам и гребням, которые словно параллельные друг другу волны покрывают зыбью каменистое плоскогорье. Огромные глинистые стены, желтые и бесплодные, характерные для ландшафта вблизи Толинга, встречаются все чаще.

Давадзонг является столицей одной из четырех областей, на которые разделен Западный Тибет. Сейчас, когда наместник находится в Набре, в этой деревушке живет всего две-три семьи и самая бедная челядь. В монастырях, на вершине холма, пребывает в праздности небольшая община монахов; посреди немногочисленных домов, убогих и грязных, возвышается, как маленькая крепость, дворец дзонпона. Разруха и вымирание населения привели пустыню и в Давадзонг, представляющий собой нагромождение развалин, полуобрушившихся стен и провалившихся башен, упорно взбирающихся по гребням холма. На склонах гор пещеры и гроты; подобно пустым глазницам они наблюдают окружающее разрушение. Вдоль берегов реки – тропы, ведущие к гималайской цепи; ниже, в долине, – группа деревьев, впервые встречаемых нами, с тех пор как мы оставили Индию: тонкие, чахлые ивы, окруженные невысокой защитной стенкой.

Среди всей этой разрухи остаются лишь монастыри – все они принадлежат школе желтых шапок и зависят от Толинга. Эти религиозные здания можно разделить на две группы: одна находится прямо над деревней, другая – на гребне, возвышающемся над домом дзон-гпона; до этой последней совсем не просто добраться.

Ряды больших чортенов увенчивают своими утончающимися силуэтами, устремленными подобно молитве в небо, массивную громаду гомпа и домики монахов.

Самый крупный монастырь называется Даватрашилумпо (Zla ba bkra sis lhun po), в его составе три главных здания: Дуканг (’Dus khang), или «храм собраний», Джамканг (’Jam khang), или «храм Майтрейи», и Ламаканг (Blama khang), или «храм Учителей».

В храме собраний стены сохраняют следы довольно ценных настенных росписей, однако их древность невелика – по всей видимости, они не старше XVII века. Намного более важен второй храм, покрытый росписями, относящимися к эпохе наивысшего расцвета школы Гуге; к сожалению, живопись настолько испорчена, что не было никакой возможности запечатлеть ее на фотопленке, за исключением некоторых сцен, воспроизводящих легендарную жизнь Будды, и нескольких персонажей, являющихся, скорее всего, особами царского происхождения. Храм обязан своим названием колоссальной статуе Майтрейи, установленной в центральной стене.

В последнем храме находится большое количество статуй и книг: новые вещи вперемежку со старыми, причем все это содержится крайне небрежно.

На гребне, который доминирует над дворцом дзонпона, по сути дела находится не монастырь, а весьма скромный храм. Некогда он являлся святилищем царского замка, располагавшегося на этом чрезвычайно крутом холме, и сейчас остается единственным зданием, избежавшим разрушения. Кажется, это наиболее древний из всех здешних храмов. Его стены покрыты восхитительными фресками, принадлежащими школе Гуге, на них представлены восемь божеств врачевания. В центре – большие статуи позолоченной бронзы изображают Вайрочану, Ваджрапани, Манджушри и Ченрези, а на алтаре располагается самая настоящая коллекция чрезвычайно древних скульптур, имеющих огромную художественную и историческую ценность, так как ясно, что они были принесены сюда индийскими проповедниками буддизма и паломниками около X века н. э. В особенности мое внимание привлекают три очень старых скульптуры; они исполнены в той же манере, как и владыки Гуге, изображенные на стенах храма в Цапаранге, и помимо совершенно особого, светского, необычного для храмов характера исполнения, что уже само по себе делает их чрезвычайно интересными, представляют собой самые настоящие образцы высокого искусства. Нет ни одной детали, которая не была бы исполнена с максимальной тщательностью, начиная от выражений ликов, имеющих убедительность портрета, и кончая рисунками и орнаментами на пышных китайских одеяниях. По традиции, глашатаем которой выступил наш проводник, старый монах из Давадзонга, эти три фигуры представляют Чодагпо, то есть последнего владыку Гуге, чей образ сохранился таким путем в памяти потомков, его брата и высокого ламу, освятившего этот храм.

Колоссальная статуя Майтрейи в Давадзонге

Совершенно ясно, что мы не можем с уверенностью утверждать, является ли скульптурная фигура изображением последнего царя Гуге, однако перед нами несомненно портреты принцев или царей несчастливой династии, которая, наделив страну политическим могуществом, экономическим процветанием, привив ей любовь к искусству, сошла на нет, практически не оставив по себе никакой памяти.

На стенах храма можно восхищаться длинными рядами фресок, изображающих исторические эпизоды из жизни Будды, – разнообразные сюжеты сменяют друг друга, напоминая основные этапы жизненного пути Учителя. Эти росписи не представляют собой ничего нового, так как строго следуют традиционным схемам, в то же время они исполнены с удивительным совершенством и редкой точностью рисунка.

Еще более значительны панно по обе стороны врат, воспроизводящие историю основания храма: принцы и землевладельцы, монахи и миряне, факиры и караванщики, праздники и танцы – сцены мирской жизни, полные движения, веселости и цвета. Словно оживляющий луч света выхватывает из могильной тьмы и возрождает целый мир с его базарной сутолокой и дворцовым великолепием.

Все свидетельствует о том, что мы находимся в самом сердце Гуге: останки древних зданий встречаются все чаще. В Давадзонге, на скале, нависающей над нашим лагерем, расположившимся на левом берегу реки, капитан Герси исследовал по меньшей мере сто пещер, вырытых в глинистой почве. Сейчас там никто уже не живет, однако они нередко сохраняют следы прежних обитателей. На вершине гребня развалины домов и замков. Четыре стены, покрытых красной краской, – вот и все, что осталось от храма.

После непродолжительного нетрудного перехода мы достигли Кангсара. Широкая долина, образуемая двумя притоками Сатледжа, кажется большим оазисом, опоясанным со всех сторон безводными, глинистыми желтыми цепями холмов. В удалении посреди крохотных полей виден домик; длинные ряды чортенов, руины храмов и домов, рассеянные вблизи нашего лагеря, свидетельствуют о том, что мы находимся в некогда густонаселенной местности. Еще раз перед нами ясное свидетельство того, что бескрайняя пустыня Западного Тибета, вопреки бесплодию и высокогорному положению почв, не является абсолютно непригодной для прокормления значительного населения. Деятельные и трудолюбивые крестьяне, каковыми являются тибетцы, могли бы при рачительном руководстве процветать, как и в былые времена, в этом действительно суровом крае, являющемся в то же время одним из самых красивых и целебных в мире.