Джузеппе Туччи - Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет

Всё послеобеденное время мы посвящаем изучению развалин и чортенов, переживших века; собрание ца-ца обогащается новыми чрезвычайно интересными образцами. На обширном плоскогорье недалеко от нашего лагеря немногочисленные останки фундаментов явно свидетельствуют о том, что и здесь Ринченцзанпо вместе со своими последователями воздвигал храмы, ставшие проводниками новой веры.

Ряд чортенов

Надо всем возвышаются огромные чортены, своими красными громадами рассеивающие печаль долины. Эти монументы словно печать, которой отмечен здешний, покинутый всеми край, куда мы пришли с целью изучения духовной жизни его древних обитателей. Более чем когда-либо вырисовывается их символическое значение – в Тибете ступы были сооружены не столько для сохранения реликвий или книг, сколько для символической архитектурной демонстрации Учения об освобождении. Таким образом, они изображают наиболее тонкое из трех тел Будды, то есть духовное тело; иными словами, представляют закон мироздания в его вечной неизменной сущности, наряду с его словесным отражением, а так как данный закон в традиции Махаяны отождествляется с универсальной причиной бытия, эти сооружения приобретают также космический смысл. Как и мандала, используемая в обряде посвящения, ступы символизмом своих линий, планов и структур отражают вечно меняющийся процесс, в ходе которого от изначальной причины всех вещей исходит и обретает форму мир иллюзий, в свою очередь возвращаясь и сливаясь с источником при помощи освобождающего сознания.

Следуем путями, имеющими многовековую историю, на каждом повороте которых встречаются следы древних жилищ и руины культовых сооружений. Останавливаемся в Миламе, селении, не обозначенном на картах. Здесь должен был находиться один из самых крупных монастырей края. Чортены самых разных размеров, местами встречающиеся изолированно, иногда группами, иногда длинными рядами по 108, указывают на то, что гомпа, от которого остаются лишь жалкие останки, некогда пользовался особым почитанием. Еще один рубеж распространения буддизма, завоеванный пламенной апостольской проповедью Ринченцзанпо.

Вновь передо мной предстает во всем своем значении фигура подвижника, биографию которого мне довелось реконструировать [32]. Совершенно естественно то почитание, которым этот апостол буддизма окружен в Западном Тибете, где нет практически ни одного храма или часовни, ни одного сохранившегося произведения искусства, которые не были бы вызваны к жизни воодушевляющим энтузиазмом основателя тысячелетней религиозной школы. Данное почитание исходит от далеких по времени и, к сожалению, часто совершенно выродившихся потомков переживающей упадок традиции и являет дань памяти одному из основоположников ее былого величия.

Целый день затрачиваем на исследование окружающих нас развалин. Мы находим лишь кое-какие страницы древних рукописей и очередные ца-ца, на отдельных экземплярах которых мне удается прочесть надписи X–XI веков, сделанные индийским письмом.

Нет ни малейшего признака человека. Пустыня и безмолвие. Анализируя встречаемые нами повсюду останки древних жилищ, следы возделывавшихся полей и принимая во внимание размеры разрушенных замков и монастырей, я прихожу к выводу, что население Западного Тибета уменьшилось с XV–XVI веков – эпохи наивысшего расцвета царства Гуге – почти на 98 процентов. Причем климатические факторы здесь не имеют никакого значения, так как Западный Тибет был плотно заселен и богат, пока он управлялся мудрой династией царей, которые развивали торговлю, поддерживая отношения с ближайшими соседями, и использовали минеральные ресурсы страны. Однако уступив свою независимость Ладакху, а позднее Лхасе, провинция стала источником дохода для новых хозяев, подвергаясь регулярной эксплуатации со стороны безответственных наместников, и постепенно утратила свое благосостояние. Это и привело к столь резкому падению численности населения.

После непродолжительного, но трудного перехода под проливным дождем прибываем на широкие берега Мангнанга. Мы проходим прямо под крепостью Сенгедзонг, располагающейся на совершенно неприступном горном гребне. Его склоны – как отвесные стены, а вся гора кажется гигантской башней. Вполне возможно, что в древности дороги, ведущие к крепости, были вырыты в недрах глинистых склонов горы. Возникающие то там, то здесь на отвесной скале подобия бойниц, похоже, указывают на это. К северо-западу от скалы оползень, кажется, создал трудный, но доступный проход. Я даю указание двум караванщикам осмотреть тропу и, если возможно, исследовать руины; с наступлением темноты они возвращаются, имея с собой несколько фрагментов книг и ца-ца. По их сведениям, там нет ничего, кроме груды обломков и немногих чортенов.

Сенгедзонг некогда должен был представлять собой одно из наиболее серьезных укреплений царства Гуге, и если Зоравару удалось взять его, то это лишь очередное свидетельство стратегического таланта полководца и боевой подготовки войск догра.

Мы не смогли переправиться через Мангнанг. Уровень воды и без того бурной и полноводной реки растет с каждой минутой. Люди и багаж полностью вымокли. Невозможно и думать о переправе через реку в таких условиях, необходимо дождаться прекращения дождей, когда спадет вода. Трудно найти даже место для установки палаток, хотя бы клочок земли, на котором можно было бы чувствовать себя в безопасности от потоков, яростно низвергающихся с гор, и оползней, сходящих с глинистых склонов.

На другом берегу реки виден монастырь Мангнанг – внушительное сооружение посреди широкой долины у подножия скалы, хранящей следы древних жилищ и скитов.

Однако самый значительный центр должен был находиться именно здесь, над нами, на вершинах окружающих нас гор. Вечером, когда дождь прекратился, мы могли восхищаться руинами гигантских замков, гомпа со стенами, все еще сохраняющими следы красного цвета, и склонами скал, испещренных сотнями прежде обитаемых пещер. Как называлось это большое поселение, одно из самых крупных среди повстречавшихся на нашем пути, мы не знаем. Старый хранитель храма говорит, что название места – Кардзонг (mkhar rdsong), проводник, идущий с нами от Давадзонга, в свою очередь называет его Усукар – «замок на вершине горы».

Мы проводим исследование руин Мангнанга в два этапа. Вначале капитан Герси посещает жалкие останки храмов, а затем поочередно обследует жилища, вырытые в глинистой почве. Один из уже наполовину обрушившихся храмов сохраняет на своих стенах следы великолепных росписей, относящихся к наивысшему расцвету живописной школы Гуге; каждое панно сопровождается надписями, раскрывающими сюжет. Внизу – легендарная жизнь Будды, выше – грозные божества, готовые защитить священное место от посягательств враждебных сил. На центральной стене находится великолепное изображение Цзонкхапы, практически в натуральную величину, исполненное с искусно подобранным сочетанием цветов при удивительном взаимодействии красного и золотого. Вышивка богатого одеяния воспроизведена столь виртуозно, что, пожалуй, не имеет себе равных во всей живописной традиции Гуге. Крыша храма провалилась во многих местах, от нее остаются лишь незначительные участки, поддерживаемые столбами с широкими капителями с искусной резьбой в виде фигурок медитирующих будд, покрытых чистейшим золотом.