Альберто Васкес-Фигероа - Путешествие на край света: Галапагосы

Но на тот момент он уже потратил более десяти миллионов песет на работы и на материалы. Все, абсолютно все, начиная с цемента и кончая рабочими, начиная с кирпичей и кончая досками, приходилось везти из Кито. Обычно такое путешествие занимало четырнадцать часов на машине и семь часов на пироге. Настоящий подвиг.

Или сумасшествие.

Когда я оставил его там, в своем отеле, наполовину построенном, а сам продолжил путешествие вниз по реке, то был убежден, что все это самое настоящее сумасшествие, которое никогда не будет завершено. И, тем не менее, передо мной стоял сам Анибал Мансилья и делал ставки на число 24, и уверял меня, что отель должен был вот-вот открыться.

— Это невероятно! — воскликнул я. — Как он, в каком он состоянии?

— Он просто очарователен… Хотите взглянуть на него? Завтра я еду туда с Освальдо Гуаясамином, он закончит оформление отеля. Мы собираемся провести там пять дней. Вам понравится.

— С радостью поеду, — ответил я, — но я здесь не один, я с друзьями и…

— Возьмите их с собой! Я с большим удовольствием приглашаю их тоже. Не беспокойтесь, все это за мой счет: поездка, продукты, все… Мне доставит огромное удовольствие видеть вас всех там.

И все это он говорил с совершенно серьезным видом и голосом, полным нескрываемого энтузиазма. Я отыскал своих товарищей и все рассказал. Хоакин Галиндо уже знал про «Отель Ягуар», поскольку много раз пролетал над ним, но для Мишеля и Гонзало сама идея побывать в амазонской сельве, пусть всего лишь дней пять, показалась событием из ряда вон выходящим, и было воспринято, как новое приключение.

Они приняли приглашение с большим воодушевлением, а Мансилья выглядел самым счастливым человеком на земле. Но было одно неудобство: четырнадцать часов в машине до Пуэрто-Напо по ужасному шоссе. А взлетно-посадочная полоса еще не была построена, и потому добраться туда можно было лишь единственным и привычным способом.

— В Тена же расчищена полоса для приземления, правда? — спросил я.

— Только для маленьких самолетов и то, когда не идет дождь.

Тена располагается в часе езды от Пуэрто-Напо. Полет от Кито до Тены, если пересечь необъятные предгорья Анд и когда случится хорошая погода, займет чуть меньше одного часа. Таким образом, четырнадцать часов можно сократить до двух: час на самолете и другой час на машине.

— Могу достать самолет, — сказал я.

— Лично я предпочитаю ехать на автомобиле, — заметил Мансилья. — Вообще-то, меня совсем не радует перспектива пересечь Льянганатес на самолете в такую погоду. Это очень опасно и еще та полоса около Тены…

В итоге мы договорились, что встретимся в Тене в девять утра через два дня.

Мансилья выедет с Освальдо и персоналом отеля вечером следующего дня, а мы полетим утром через день.

Утром я пошел искать Гастона Фернандеса, руководителя Туристической Корпорации, с просьбой, чтобы он помог мне нанять самолет. Вначале он поворчал немного, но, в конце концов, добыл для меня «Сесну» с пятью пассажирскими местами. Самолет доставит нас до Тены и, спустя пять дней, пилот заберет нас в том же месте ровно в одиннадцать утра.

Как обычно, перелет через Льянганатес прошел без особенных приключений, но и не без беспокойства, что для меня не было каким-то событием удивительным, потому что я и раньше летал здесь несколько раз, но Мишель ругался всю дорогу, так как свою тяжелую камеру держал на коленях, и при каждом скачке самолета камера сильно била его по ногам. Если же он клал камеру на пол, то от тряски все в ней начинало так дребезжать, что того и гляди она могла развалиться на части, и ему ничего не оставалось, кроме поднять камеру на колени и терпеть до приземления. Камера для Мишеля была важнее, чем его собственное тело.

Он любил повторять, что сам-то он застрахован, а вот камера нет.

Я же весь полет смотрел вниз, на землю, на сельву, раскинувшуюся под нами на расстоянии в тысячу метров и на расстоянии трех тысяч метров с лишним над уровнем моря. Взглядом выискивал три вершины Льянганатес, чтобы сориентироваться определить, куда нужно смотреть, если хочу увидеть, пусть и мельком, «озеро сокровищ».

Однако, все внизу было затянуто толстым слоем облаков, где сквозь редкие просветы виднелась сельва, однообразная и зеленая. Как всегда, вершина Котопахи была единственной, что возвышалась над этим одеялом из белого, мокрого хлопка, скрывавшим под собой регион, где были спрятаны четырнадцать миллиардов песет золотом. Именно эти облака, скользящие над самой землей, плотные и тяжелые, были и остаются основными стражами сокровищ. Человек, который настойчиво искал их, колумбиец Карлос Рипальда, как-то сказал мне:

— Если бы не эти облака и никогда не прекращающийся дождь, я уже был бы сказочно богат. Но там льет и льет, льет и льет… Круглый год, каждый день, в течение тех пятнадцати лет, что я ищу это золото!

Я познакомился с Рипальда в 1966 году, во время первого моего приезда в Эквадор. Это был очень целеустремленный человек, и цель его жизни заключалась в том, чтобы найти знаменитые сокровища Руминьяви, и он посвятил этому лучшие годы своей жизни. Энтузиазм, который он источал с самой первой секунды нашего знакомства, был настолько заразительным, что я не удержался и принял его приглашение поучаствовать в очередной попытке отыскать то золото, а попыток таких было не сосчитать.

На самом деле то путешествие было лишь легким, поверхностным осмотром, подготовкой к более масштабной экспедиции, которую он предполагал в следующем году, когда его напарник, богатый промышленник из Канзаса, прибудет с деньгами и оборудованием. Несмотря на это я вовсе не раскаивался в том, что отправился с ним. Рипальда был человеком очень интересным, большой знаток сельвы и гор. Тот, кто знал его поверхностно, мог подумать, что он сумасшедший… или идиот, растрачивающий свою жизнь, преследуя какую-то химеру в образе гипотетического сокровища. Но Рипальда был уверен, как и я, как и многие другие, что это сокровище существует на самом деле.

В тот день, когда Франсиско Писарро пленил в Кахамарке императора инков Атауальпу, то в обмен на свою свободу предложил ему заполнить золотом комнату, где его держали под стражей. Испанцам подобное предложение показалось фантастическим, но инка сдержал свое слово. По его приказу золото начали приносить со всех концов Империи.

Однако Писарро, опасаясь предательства, приказал убить Атауальпу, когда цифра выкупа превысила миллион песо в золоте, что-то около одного миллиарда четыреста миллионов песет. И только тогда он узнал, что проиграл из-за своего необдуманного приказа, что потерял состояние, о котором человек не в состоянии даже мечтать.

На самом деле, во времена Атауальпы Империя Инков была разделена на два царства: Южное, со столицей в Куско, и Северное, со столицей в Кито. О богатствах Куско вы уже наслышаны, и не только из-за того золота, что получил Писарро, но и по причине тех богатств, которые были найдены конкистадорами позже, после того, как город был захвачен. Знаменитый сад вокруг Храма Солнца состоял из деревьев, цветов и животных, изготовленных из чистого золота. Все это было бесценно.