Жан Делаборд - На краю земли. (Огненная Земля и Патагония)

Главной жертвой чилотских лесорубов здесь, в этой местности, являются кипарисы. Кипарисовые бревна, сложенные штабелями на берегу почти каждого фиорда, по нескольку лет ожидают прибытия «Микальви», который, как истинный «мальчик на побегушках», должен заботиться и о перевозке древесины. Для здешних бедных фермеров и лесорубов «Микальви» — единственная связь с внешним миром, а в случае необходимости и единственный спаситель. Иногда такие робинзонады оканчиваются трагически: стоит только сгореть хижине со всеми запасами и предметами обихода или внезапной эпидемии уничтожить скот, как горстке людей угрожает голодная смерть. Только несколько лет тому назад чилоты, расселившиеся вдоль Рио-Бейкер на расстояний нескольких дней хода на веслах друг от друга, искали всо вместе спасения в ближайшем поселке — маяке на скале Сан-Педро, расположенном от них примерно в 200 км. Когда они туда приплыли, оказалось, что шторм разрушил часть сооружений маяка, так что трудно было установить, кто кому, собственно, должен был помочь.

Перед чилийским правительством встало сразу несколько проблем, требовавших разумного решения: следует ли попытаться удержать островитян на месте и запретить им покидать остров Чилоэ? Немыслимо! Но можно заявить им, что они все делают под свою собственную ответственность! И там, куда их случайно приведет авантюристическая страсть к путешествиям, они не могут рассчитывать на помощь государства! Или наоборот, надо начать организацию такой помощи в самых труднодоступных районах Чили? Было выбрано это последнее гуманное решение.

Теперь на плоской скале Тортель у входа в фиорд Бейкер стоят два новых солидных деревянных дома, в которых живут с семьями ежегодно сменяемые радист и фельдшер чилийского военного флота. Их задача — обслуживание осевших в этом лабиринте фиордов и рек чилийских колонистов. Сюда приезжают на лодках по рекам или на лошадях через болота и леса фермеры и лесорубы из окрестностей, чтобы получить помощь или узнать новости.

Когда мы на «Микальви» прибыли в Тортель, там бог весть откуда уже собралось около пятнадцати человек, узнавших о предстоящем прибытии судна. Но сроки такой встречи на краю земли довольно растяжимы, и случилось так, что чилоты — а это, конечно, были они — собрались в Тортель примерно на восемь дней раньше. Что же, грести обратно, к родным хижинам и семьям, вверх по вздувшимся от ливней рекам? Тогда наверняка не поспеть к приходу «Микальви» в Тортель. Лучше уж здесь ожидать прибытия этого «летучего голландца», который привозил им и вспомогательному посту в Тортель пополнение и новости и принимал заказы для следующего рейса, который совершится только через полгода.

Итак, они расположились поблизости во временных палатках из овечьих шкур и перебивались как могли. Мы узнали типичные чилотские пестротканые широкие пояса, береты и широкие шаровары, заправленные в короткие сапоги, которые уже видели у пастухов пампы. Казалось, что эти «лесные» чилоты выглядят более одичалыми или по меньшей мере более дикими, чем их земляки на эстансиях. Дружелюбные, но своеобразно застенчивые, взлохмаченные и довольно оборванные, они выглядели так, будто сошли со старых иллюстраций книг Жюля Верна.

В то время как мы грузили древесину, люди собирали на островах дельты Рио-Бейкер свой почти одичавший рогатый скот и лошадей, часть которых мы также должны были взять с собой. Животных по одному подгоняли к расположенной на берегу гигантской деревянной воронке, на остром конце которой находился люк. Матросы «Микальви» набрасывали на рога или шею бьющих копытами и лягающихся коров и лошадей прочное лассо, люк открывался, и под дикие крики собравшихся людей и лай вездесущей своры собак испуганные животные, вздымая брызги, падали в воду. Здесь их уже ждали матросы на катере, к которому прикреплялся конец лассо. Матросы гребли к стоящему на якоре кораблю, заставляя животных вплавь следовать за собой. На борт лошадей поднимали лебедкой с помощью широкого пояса, захлестнутого под брюхом, а быков иногда только с помощью каната, наброшенного на рога. Одно мгновение они висели на стреле, как бесформенная масса, с которой ручьями стекала вода, и наконец опускались на палубу или в трюм.

Во время путешествия через хаос патагонско-тихоокеанского архипелага мы наконец встретились с представителями еще одной группы профессий чилотов: морскими чилотами — охотниками на тюленей и нутрий. Лоберос (от лобо — волк и марино — морской) и нутриерос (от нутрия — местная разновидность выдры с темно-коричневым бархатистым мехом) живут в одиночку или вместе с последними кочевниками алакалуф и метисами. Усвоив образ жизни алакалуф, морские чилоты нашли в них желанных спутников и помощников в своей тяжелой профессии. Впрочем, в этих лодках со смешанным экипажем не всегда так просто отличить чилота от алакалуф; к тому же все степени их смешения встречаются намного чаще, чем чистокровные индейцы, которые, как уже говорилось, едва ли вообще живут такой жизнью. Наиболее часто встречающееся рабочее сообщество — так называемая квадрилья, когда двое чилотов охотятся и живут с двумя индеанками или индеанками смешанной крови, что, конечно, способствует еще большему смешению алакалуф.

Охота на тюленей — настоящая нищенская профессия, но она полностью соответствует способностям и вкусам чилотов, прирожденных охотников и моряков; они к ней подходят, как никто другой, и она кажется созданной именно для них. Неделями, даже месяцами блуждают чилоты в своих лодках на веслах или под парусом в этом мире воды и скал под ледяным западным ветром, где-нибудь на защищенном от ветров берегу ставят такие же тольдо, как последние алакалуф, из воткнутых в землю толстых веток с наброшенным сверху парусом, тюленьими шкурами или старыми не пропускающими влагу плащами. Если во время дождя случайно находят дерево тэпу, которое горит даже совершенно мокрым, они раздувают огонь, пекут ракушки и морских ежей и пьют, пьют довольно много…

А почему бы и нет? Может быть, завтра выпадет счастье захватить врасплох семью тюленей на отдыхе где-нибудь на скалистом плато, которые там называют piedras de lobos (педрос де лобос) — тюленьи камни, — или собакам, которые делят со своими хозяевами лодку и тольдо, удастся выследить выдру, мех которой тоже принесет деньги.

Кочующие «морские чилоты» менее экономны, деловиты и аккуратны, чем их земляки в городах или эстансиях, Лишь изредка они привозят с собой на Чилоэ какие-то сбережения. Деньги зарабатывают главным образом продажей мехов проезжающим судам, смотрителям маяков, иногда торговцам в сравнительно отдаленных маленьких портах, как, например, Пуэрто-Наталес, фиорде Ультима Эсперанса или даже Пунта-Аренас. Но деньги, вырученные от продажи, реализуются квадрильей в большинстве случаев полностью: несколько лент, папиросы, дешевые украшения для жен-индеанок и крепкое чилийское вино или еще более крепкий напиток писко для мужей-чилотов. Через несколько дней или даже часов в карманах как чилотов, так и индейцев нет ни одного песо, но зато в тяжелых, трясущихся головах этих неприхотливых людей, нетвердо шагающих по убогой мокрой мостовой портовой набережной, витают удовлетворенные мечты. Пусть тот, кого это раздражает или возмущает, сам отправится туда и увидит условия жизни этих людей на краю земли, и я не думаю, чтобы у него потом хватило мужества их осуждать.