Федор Талызин - Под солнцем Мексики

— Все это очень интересно! Но скажите, кто же тут все перекорежил, перекопал, превратил в невиданный хаос?

— Почва в этих местах известняковая. Ветры и вода сделали ее пористой, изрытой, словно перекопанной. Корни деревьев постоянно обнажаются, цепляются за комья рыхлой земли. А стволы сосен, обвитые кольцами лиан, корежатся от этих объятий и даже гибнут.

Я узнал от своего коллеги, что в почвах этих мест не хватает, видимо, каких-то солей. Их отсутствие отражается на людях. В соседних с лесом селениях из-за недостатка солей распространены многие болезни.

О взаимосвязи почв, климата, растительности и здоровья известно давно. Одним из самых показательных примеров минеральной недостачи может служить, например, иодистое голодание, вызывающее базедову болезнь. Иногда трудно представить себе сложную связь человека или животного с почвой, водой, климатом и растительностью. Проследить, выявить эти связи и точно следовать им, не нарушая, а, наоборот, укрепляя их, — одна из самых важных и неотложных задач науки. Это способствовало бы укреплению здоровья и долголетию человека.

Я смотрю на лес, и он кажется мне декорацией, написанной сумасшедшим художником, смешавшим не те краски, исковеркавшим пейзаж до абсурда.

В течение десятилетий мексиканские ботаники и лесники изучали этот лес, в особенности деревья, стволы которых похожи на штопор. Если рубить такое дерево, то топор застревает поперек ствола, лишь скалывая древесину по виткам штопора.

Переселенцы, прибывшие в этот район из равнинных мест, сажали возле вновь построенных домов деревья. Вскоре они огорчались неказистым видом посадок. Уже на второй год стволы начинали скручиваться вокруг оси, по спирали.

Для ученых это явление до сих пор остается загадкой.

Стволы деревьев из такого леса трудно использовать для каких-либо поделок. Крученая форма дерева красива, но эту красоту редко кто ценит в живом лесе. Хозяйственное использование деревьев ограничено из-за спиральной формы древесины, хотя нужда в дереве в этих местах огромна. Обычно только когда дерево высохнет и с него сойдет кора, становятся заметными спиралевидные линии, направленные вокруг ствола. В выжженных солнцем районах западных лесов Мексики есть много таких сухих деревьев. Стоя, лежа, полулежа эти лесные инвалиды медленно доживают век.

Один из лесничих на квадратном километре насчитал четыреста спирально закрученных деревьев. Девяносто шесть процентов этих деревьев, как правило, оказывались закрученными в правую сторону. То же направление было установлено и у альпийских елей в Пайковском национальном заповеднике в Колорадо. Там 85 % деревьев заповедника также закручены слева направо. Старые яблони в садах многих районов северной части Латинской Америки закручены почти всегда направо.

Это преобладание правого направления в северном полушарии заставило предположить, что скрученность деревьев объясняется влиянием центробежного действия силы вращения Земли. Некоторые данные подтвердили это предположение. Но в северном полушарии не всегда сохраняется правое направление. Например, на побережье штата Вашингтон в США у елей обнаруживают скрученность слоев справа налево только у 25 % всех деревьев. У кленов с твердой древесиной спираль направлена здесь чаще всего слева направо.

Установлено, что скрученность деревьев чаще наблюдается на каменистой почве, в трудных климатических условиях, заставляющих деревья вести суровую борьбу за существование. Поэтому одиночные деревья, растущие на открытых местах, обычно закручены туже, чем защищенные от ветра деревья, произрастающие в гуще леса. Замечено, что в скалистых горных районах на уступах скал, где преобладают сильные ветры, деревья тоже перекручены.

Известны случаи, когда спиральная закрученность деревьев оказывается полезной. Так, например, первые поселенцы Америки специально отыскивали деревья со спиральной перекрученностью в левую сторону. Плуг, изготовленный из такого дерева, переворачивал землю налево. Чем туже была спираль, тем прочнее оказывался плуг.

В феврале 1965 года в Московском выставочном салоне были экспонированы замечательные скульптуры Коненкова из перекрученных деревьев. Есть деревья с перекрученными направо стволами и в парке возле Адмиралтейства, около памятника Пржевальскому в Ленинграде.

Дорога Мехико Веракрус пролегает через столь интересные места, что я, право, сожалел, когда наше путешествие подошло к копну.

Мы достигаем самого края гористой Восточной Сьерры Мадре, достигающей двух тысяч метров высоты. Над ней взметнулись в небо вулканы, вершины которых убелены вечным снегом. Это Орисаба (5582 м) и Кофре де Пероте (4092 м). Оба вулкана считаются потухшими. Последнее извержение произошло в 1545 году.

Прибрежная равнина как бы отгорожена высокой ширмой и бережливо хранит влагу, вторгающуюся сюда с океана. Словно в теплице, средняя температура наиболее теплого месяца года достигает 27°, а самого холодного — 21°. О снеге здесь не имеют понятия. Около одной трети года льют дожди. Осадков выпадает за год 1623 миллиметра. Высокие температура и влажность создают все условия для произрастания тропической растительности. Там весьма обычны дынные деревья, кокосовые пальмы, авокадо, деревья кофе и какао.

Население возделывает кофе, хлопчатник, табак, кукурузу, сахарный тростник, лекарственное растение сассапарель.

Сборщики сассапареля находят его в густых тропических лесах, по берегам рек и болотам. Ценны только корни. Само растение относится к семейству лилейных. Вьющиеся растения с листьями, собранными в зонтики, и ягодами содержат кристаллическое вещество париглин — сильнейшее потогонное средство, применяемое при лечении разных болезней, в том числе сифилиса.

Перед нами на горизонте появляется сверкающий электрическими огнями Веракрус, а за ним — темно-фиолетовая полоса Мексиканского залива. Небо еще пылает оранжевыми кострами облаков, но это последние отблески спрятавшегося за океан солнца.

Грифы, нехотя уступая машине путь, набирают высоту, распластав метровые крылья. На шоссе все больше становится автобусов, погонщиков мулов с поклажей и стеблями сахарного тростника, велосипедистов, пешеходов, спешащих до ночи добраться в город.

Всегда при въезде в большой город появляется смутная тревога. Далекий путь в машине с мексиканскими друзьями кажется куда уютнее незнакомого Веракруса.

Мы проезжаем по полутемным улицам с низенькими домишками. Здесь прохожие одеты скромнее, чем в столице, много детей, играющих в мяч возле домов. В окнах свет от ламп позволяет видеть внутреннее убранство жилищ, как бы раскрывающих скрытую тайну уклада жизни их владельцев.