Федор Талызин - Под солнцем Мексики

Утешаюсь тем, что обнаруживаю поодаль от убежища игуаны небольшой конусовидный красно-коричневый домик термитов. Что ж, и это интересно москвичу, привыкшему видеть в Подмосковье только муравьев. Термиты пробираются сквозь траву цепочкой, удерживая в крепких челюстях листья каких-то растений. Забрав в челюсти узкий конец листа, термиты несут их, хотя листья и превышают размеры насекомых в два-три раза.

Некоторые из термитников — настоящие замки высотой до двух — четырех метров. Стоило мне покопать с минуту острым камнем место подхода к домику, как обнаружилась многослойная структура подземных катакомб. Это целая сеть крупных коридоров с небольшими залами, множеством боковых разветвляющихся ходов. В них снуют в обе стороны рабочие термиты. Они что-то волокут за собой или передвигают еще живую личинку в глубь коридора целым коллективом.

Но мое вторжение в жизнь термитов приходится спешно прервать. Одни из обитателей термитника взбираются по брюкам, другие больно кусают кожу ног. Отряхнувшись, выхожу на шоссе.

— Доктор! — манит меня Франко. — Идите сюда скорее. — Он делает мне таинственные знаки, предлагая подойти без шума. — Видите тарантула? Возле него летает крупная оса. Очень подозреваю, что она охотится за пауком. Недаром этих ос у нас называют тарантулоубийцами.

Мы стоим, не спуская глаз с обоих партнеров предстоящей битвы, и располагаемся так, чтобы на них не падала наша тень.

Оса пепсис формозус, красивое и сильное насекомое с синим телом и отливающими синевой крылышками, достигает в длину шести сантиметров. Ее жало — инструмент, предназначенный для «тонкой работы» — парализующего действия на нервные ганглии тарантула.

Тарантул тоже крупное членистоногое, вооруженное сильными челюстями, соединенными с ядовитыми железами. Зрение у паука отличное — восемь глаз, из которых четыре блестят, отражая лучи света, остальные тусклы. Восемь лохматых конечностей паука снабжены коготками. Длина тела тарантула — до шести — восьми сантиметров. Укус его считается опасным. Несколько столетий назад, например, в Италии, в особенности в окрестностях Таранта, было широко распространено нервное заболевание — хорея. Виновником его ошибочно считали паука, получившего название «тарантул». Было предложено даже лечение от его укуса — танцевать до упаду. Уверяли, что укушенный, доплясавшись чуть ли не до потери сознания, выделяет с потом яд, засыпает, а просыпается уже здоровым. На самом деле укус тарантула смертелен для мелких животных, болезнен для человека, вызывает у него боль, лихорадочное состояние, отек укушенного места, но не гибель.

Тарантулу, которого мы наблюдаем, явно не нравится настойчивый интерес к себе осы, и он останавливается, готовясь отразить нападение.

Оса выбирает момент, подходящий для решительной атаки, и вдруг бросается на паука сверху. Между ними завязывается борьба. Паук пытается дотянуться до шеи осы, чтобы перекусить ее, но неудачно. Схватив тарантула цепкими и сильными челюстями, оса подхватывает его шестью ногами и поднимает кверху. Сидя верхом, оса быстрым движением вонзает острое и тонкое, как игла шприца, жало в ротовое отверстие паука и инъецирует в нервные ганглии головогруди яд. Этот яд не убивает жертву, а лишь парализует настолько, что тарантул теряет способность двигаться. Оса переворачивает паука на спину, оставляет в покое, а сама приступает к рытью норки. Оса — плохой землекоп и поэтому роет лишь небольшое вместилище для тарантула. Когда норка готова, она тащит в нее паука, откладывает ему на брюшко яйцо, расположив в самом центре так, чтобы живой паук не смог сбросить приклеенное яйцо. Заровняв землей вход в норку, оса считает заботы матери полностью законченными. Пройдет несколько дней, и из яйца вылупится единственная личинка. Она прогрызет хитиновый покров паука и погрузит в ткани свою голову. С каждым днем голова прожорливой личинки будет уходить все глубже и глубже в тело «живой кладовой продуктов питания», пока от головогруди тарантула останется почти пустой хитиновый покров. Любопытно, что личинка с первого дня уничтожает ткани жертвы не как попало, а начиная с менее жизненно важных частей, и только потом уже приступает к уничтожению жизненно важных частей паука.

Сколько тысяч поколений ос сменилось, сколько «неудачниц» погибло, прежде чем естественный отбор привел к тому, что мы увидели перед собой.

— Пожалуй, самое удивительное в этом поединке — избирательная токсичность яда осы. Он анестезирует живые клетки нервных ганглиев, не поражая других тканей, с которыми ганглии тесно связаны.

— Великолепный пример для лечащих врачей. Развитие современной фармакологии открыло им большие возможности управления функциями человеческого тела, — говорю я. — В самом деле, больного можно избавить от боли любого типа и любой силы, его можно погрузить в сон и вывести из этого состояния, избавить от судорог. Все эти процедуры должны производиться при помощи синтетических лечебных препаратов, которые действуют избирательно, как яд осы.

Мы возвращаемся к машине, чтобы двигаться к Веракрусу. Впереди административный центр штата — Халапа.

Город лежит у самой кромки террасы, сбегающей к Мексиканскому заливу.

Решаем пересечь Халапу без остановки, но возле археологического музея все же глушим мотор.

Возле здания музея выставлены два базальтовых колосса. У каменных голов, по-видимому, никогда не было туловища, как не было рук у Венеры Милосской.

С первого взгляда гиганты напомнили мне голову мертвого богатыря, которую встретил на поле брани Руслан, искавший Людмилу.

Выходим из машины и приближаемся к каменным гигантам.

Пересказываю стихи А. С. Пушкина.

Доктор сокрушенно вздыхает:

— Жаль, что Пушкин не видел этих голов. Уж он, конечно, написал бы о них чудесную поэму.

Находки исключительной археологической ценности обнаружены на юге Мексики, возле древнего поселения индейцев Туле. Головы долго хранились в болотах; лица безвестных богатырей, словно оспой, изрыты червями и моллюсками.

Обнаружены они случайно, при раскопках. Всего было извлечено из земли одиннадцать гигантских скульптур. Предполагают, что головы сделаны скульпторами племен науатл и ольмек в X–IX веках до нашей эры.

На одной из голов посчастливилось отыскать надпись, выполненную как бы азбукой Морзе. Тире-точки-тире, чередующиеся в разных комбинациях, сообщают дату какого-то события. Удалось «прочесть», что свершилось это событие «четвертого ноября 4291 года». Загадкой осталось, что за событие произошло в этот день и от какой даты вели индейцы свое летосчисление.