Федор Талызин - Под солнцем Мексики

Скульптурные головы с удивительным постоянством высекали мастера Туле. Это был их любимый «сюжет»! Ими созданы «серии» голов самой различной величины. Наиболее крупная из них достигает в поперечнике 270 сантиметров и весит 15 тонн! Мелкие, вырезанные из яшмы, размером с ноготь. На головы надеты шапки, похожие на шлемы современных пилотов. Они закрывают лоб и уши. Точно такие же шапочки с «ушами», вязанные из цветной шерсти, я позже видел на мексиканских танцорах.

Лица безвестных каменных героев прошлого суровы, сосредоточенны, с таинственной улыбкой куда более загадочной, чем у Монны Лизы на картине Леонардо да Винчи. Глаза широко раскрыты, между толстыми веками видны зрачки, брови сурово сдвинуты, нос широк и слегка приплюснут, ноздри вывернуты. Губы мясисты и резко очерчены; между углами губ и крыльями носа пролегают глубокие складки, на подбородке ямочка.

Такое лицо могло принадлежать либо воину, либо вождю племени, волевому, решительному человеку. Древние ваятели сумели запечатлеть на камне тонкую красоту человеческого тела, героизм воинов, их мужество.

Есть в музее и вторая достопримечательность. Но она старше каменных голов на несколько сот тысяч лет. Недалеко от Веракруса на большой глубине археологи раскопали скелет гигантского броненосца глиптеродонта. Вымершее млекопитающее достигает четырех метров длины и двух высоты.

От современных броненосцев ископаемый предок отличается крупными костными щитками панциря. Словно средневековый рыцарь, закованный в латы, броненосец казался неуязвимым. Но врагов у него было немало. Чтобы защититься от них, глиптеродонт обладал могучим, сильно подвижным ребристым хвостом. Животное размахивало им, словно палицей, и, если удар обрушивался на тело нападающего, броненосец сокрушал его насмерть. Вдоль хвоста располагались сочлененные друг с другом костяные цилиндры, а на самом конце — шар, утыканный острыми шипами.

Современный броненосец не нуждается в подобном вооружении. Он довольствуется прочным сочлененным панцирем, позволяющим ему быстро свертываться в шар. Самое большее, что враг в состоянии сделать, — катать этот шар. В виде «футбольного мяча» броненосец может оставаться до тех пор, пока у нападающего не лопнет терпение и он не удалится прочь.

Если бы меня попросили рассказать об остальных экспонатах музея, я затруднился бы перечислить всю экспозицию. Зато я подробно рассказал бы о некоторых жуках — они произвели на меня потрясающее впечатление.

И в самом деле, как было не запомнить диковинного жука латернарию. Величина его 10 сантиметров. Это же настоящий крокодил в миниатюре. Передняя часть головы жука непомерно удлинена. По бокам ее виден ряд белых зубцов, напоминающих зубы крокодила. Сверху расположены четыре возвышения. Это выступы над глазами и ноздрями, столь характерные для головы крокодила.

Непостижимо, почему природа избрала столь необычный сюжет для придания сходства жуку с крокодилом. Это сходство, вероятно, рассчитано на отпугивание насекомоядных птиц и обезьян.

А что за посуда с надписями расставлена на полках? Увы, это единственные следы тех индейских племен, которые исчезли навсегда.

Рядом стоят две головы, сделанные из базальта.

Я не свожу глаз с очаровательных голов, как будто провожающих меня своим взглядом.

— Ну, каково впечатление? — спрашивает доктор.

— Выразительность лиц удивительна. Головы, вероятно, символизируют героев былых побед. Опубликованы ли монографии со снимками этих находок?

— По возвращении в Мехико мы отыщем их в книжных магазинах. Наша молодежь учится у древних простоте форм, изяществу ваяния. Современное мексиканское искусство частично заимствовано от индейцев: сходство можно найти в оформлении зданий, памятников, в приемах цветной и выпуклой мозаики. Многое взято и живописцами, мастерами графики. Мексиканцы признательны своим безвестным, но талантливым предкам, достойным глубокого восхищения.

Мы долго обмениваемся впечатлениями, полученными в музее Халапы. Вспоминая цветную мозаику, я сравниваю ее с виденной в Ленинграде в Академии наук мозаичной картиной «Полтавская битва», созданной великим русским ученым М. В. Ломоносовым. Он сам варил цветное стекло, дробил его на кусочки и кропотливо создавал мозаичную композицию.

Вечером машине приходится долго кружить по лабиринту шоссе, пролегающему среди зарослей густого кустарника и леса.

На кустах и деревьях висят рыжие бороды, ржавые клочья каких-то паразитических растений. Их становится все больше и больше. Кое-где на деревьях встречаются гнезда птиц, они напоминают подвешенные за длинные уши заячьи шапки. В каждом гнезде-шапке виднеется входное отверстие, а из него выглядывает небольшая птаха. Ну а дальше вдоль шоссе возникает совсем необычное зрелище. В самом деле, земля вся изрыта, завалена глыбами камней, а между ними, как клубки змей, извиваются корни деревьев, словно в сказочном, заколдованном лесу. Деревья изогнуты, переплетены стволами, скручены… С трудом в этом хаосе узнаю сосны. Приглядевшись внимательно, насчитываю тут несколько пород. Чем больше разворочена земля, тем фантастичнее выглядят стволы деревьев. Они костлявы, перевиты, перепутаны ветвями, как давно нечесанные волосы. Много среди них мертвых, высохших деревьев со стволами, лишенными коры, выбеленных солнцем и временем, настоящих скелетов. На поверхности стволов видны глубокие, спирально извитые трещины.

Вот стоит на опушке леса засохшая сосна с сучьями, завернувшимися как штопор. К ним прилипли пучки растрепанных волос и ржавая борода мхов. Не дерево, а настоящий леший! В горбатом полусгнившем пне мне чудится согнутая в три погибели волшебница с клюкой в руке, с вороном на плече, а рядом трется черный кот.

— Что это за лес? — тычу я в спину сидящего впереди Франко. — Много ли таких в Мексике?

— Нет, таких лесов больше нет нигде. Он считается уникальной достопримечательностью. Словно сам дьявол наворочал тут камни, корни и деревья!

— Тогда давайте остановимся на минутку. Больше такого в жизни не увидишь.

— Можно, но только обещайте не ходить в лес. Местные жители считают, что он заколдован. Но дело не в этом. Под корнями полно гремучих змей. Местные крестьяне до смерти боятся их. Поэтому с профилактической целью они иммунизируют детей от возможных последствий укуса. С раннего детства родители, например, царапают змеиным зубом кожу на предплечье ребенка и вводят в нее ничтожные количества яда. Проникая в царапину, яд создает иммунитет. И если потом змея укусит человека, то он остается жив. Этот способ не нов. Испокон веков его применяли индейцы разных племен.