Игорь Чалов - Папуа, или Лучшее место быть пилотом

На фермах народ потихоньку начинает жечь мусор. Как солнечный день, так они сразу разводят бурную деятельность. Чадит страшно. Капитан говорит, что скоро так везде будет и видимость резко снизится.

В кепи погода хорошая, немного облачности в стороне от аэропорта, народ, как всегда, на лодках гоняет, ветер задувает от души. На заходе держу повышенную скорость и руку на тяге, чтобы вовремя парировать проседание над водой. Отлично сел, зарулил правым крылом к фиолетовому мужику. Все стабильно. На обратной дороге сделал фотографию самой деревни и лодки. Ну честное слово, чисто русский пейзаж! Хоть лапти доставай.

До Мерауке летит капитан, я веду связь, отмахиваюсь от мух и комаров, которые успели набиться в самолет. Пролетали большую пальмовую плантацию. Чтобы ее высадить, пришлось несколько гектаров леса вырубить. Местные власти время от времени пытаются ограничить вырубку, но и деньги такие плантации приносят хорошие. Диспетчер достал, опять просит расчетное время доложить. Мы только взлетели из Кепи, а Гаруда в Мерауке уже на посадку идет. Видимо, ему скучно или он думает, что мы на машине времени летаем и Гаруде на хвост сядем.

Капитан хочет зайти на посадку по VOR/DME для поддержания навыка. Достали схему, провели брифинг, запросили диспетчера. Теперь уже его черед считать нас дурачками, погода то звенит. Спрашивает, может, он чего не знает, но зачем нам по схеме заходить, а не визуально. Ответил по-русски уклончиво – «Ннадо»

В Мерауке летают огромные чайки и еще пара птиц, похожих на очень маленьких пеликанов. Ветер постоянно смещается, и их колбасит. Одного пеликанчика швырнуло порывом, и вот он уже летит задом наперед прямо нам на лобовой обтекатель. Пронесло, пролетел мимо, но так близко, что мне показалось, что я его перепонки на лапах разглядел. Нам такие подарки не нужны, сели, потащились на перрон. Надо тащить ведро с водой, на последнем ряду опять казус: «Штирлиц склонился над картой СССР, его неудержимо рвало на родину».

Сривиджая поглотила новых пассажиров и багаж, а Гаруда эйрлайнз только готовится. Капитан помахал рукой стайке стюардесс. Самоуверенно. Мы для Гаруды птицы низкого полета. Стою и чувствую себя Валико, провожающим стюардессу Аэрофлота щенячьими глазами.

Ничего, будет и на нашей улице праздник. Пошел грузить багаж . «Валико, восемь баранов было, один куда делся?» – «А ты себя посчитал?».Техник разлил топливо по перрону, надо бы песком посыпать, но я только подумать успел, как прибежал уборщик и плюхнул в лужу с топливом то самое ведро с водой, которой отмывали казус. Красотаа.

Пассажиры теперь идут в наш самолет мимо этого импровизированного компоста. Говорю капитану, что чувствую потребность свалить побыстрее до Миндиптаны, пока диспетчер не увидел эту самодеятельность, а то могут и наказать. Он согласен, провели брифинг, я осмотрел еще раз самолет, рейс капитана. Ха, на это раз уделали Гаруду. Запустились первыми и пошуршали до Миндиптаны.

На снижении кидало как шлюпку в океане в шторм, к Миндиптане подходили дождевые облака, и ветер стал быстро менять направление, шарахаясь во все стороны. Пассажиры держались достойно. Опять это дерево на финальной прямой, ну реально же мешается. Чего его не срубят. Немного подсосало на посадке, и капитан дал небольшого козла. Шутит, что запишет себе в логбук две посадки. Дверь у самолета чуть не оторвало ветром, все фантики от пассажиров сладкоежек улетели на улицу.

На перроне поджидают дети и собаки. Дыра дырой, а фонарь на солнечной батарее. Еще тут малярия свирепствует, стараемся прихлопнуть все летающее около нашей кабины. Прибывшие пассажиры дают наставления убывающим. Даже интересно, что говорят. Но слишком далеко, не слышу. Дети орут «пилота, пилота»,но сидят на месте, боятся подходить. Пес ничего не боится, уже принюхивается, гад, к нашим шасси.

Провели брифинг, что ветром может сдуть на взлете, будем взлетать на максимальной мощности и держать нос по центру, а сразу после отрыва я поворачиваю нос в ветер, чтобы компенсировать снос. Просвистели над деревьями, самолет охотно тянет свою лямку и набирает высоту.

Опять трясет, еще и через слой облачности пролетаем. Освежили обшивку дождиком. Сидим, потеем, над слоем облаков такое солнце, что не спрятаться. Пассажиры мгновенно отрубились и мирно посапывают. Сегодня мы оба без обеда, капитан кушает батончики из спрессованных овсяных хлопьев, обмазанных медом, пьет кофе. Божественный аромат. У меня началось запальное слюно и соко отделение. Сволочь все же был Павлов, вот что я вам скажу.

Капитан интересуется, что у меня имя, а что фамилия. Так как почти везде сначала пишут имя, а потом фамилию, а у меня во всех документах наоборот. Это он еще не знает, что я Петрович. Концепция отчества ему пришлась по душе. Начал фантазировать, какое отчество было бы у его детей или детей других капитанов. Получилось, что Ронович, Андреасович и Россович.

Яйцам стабильно не везет, когда мой рейс. Бабах. Послепосадочный пробег по полосе, и на встречу старый знакомый. Хвост калачиком, встал посреди полосы и смотрит. Пришлось давить на тормоза, самолет аж носом клюнул.

Запросили заправку, половина дня прошла. Осталось до Кимама мотнуться и обратно. Привезли багаж на тягаче. Вижу в водителе родственную душу: справа от сиденья у него в чехле закреплено мачете, как монтировка у наших дальнобойщиков.

Ничего интересного не происходит, местные пытаются нам подсунуть как можно больше всего, мы отнекиваемся. Грузим сколько можем, отвешиваем поклон менеджеру, со словами, что все, боливар не вынесет двоих и лезем в кабину. Самолет накормлен чистейшим топливом, брюхо я ему начесал, вынул камушки из канавок протектора на колесах. К запуску двигателя готовы.

«Слева чисто, справа чисто, впереди никого» –делаю сжатым кулаком с торчащим указательным пальцем вращательное движение в качестве знака для граунд крю. Они отвечают таким же знаком и улыбкой. Крутятся как наркоманы на дискотеке перед мерцающим дискошаром.

Самолет урчит, хорошо его отладил инженер, молодец. Летит как по рельсам, еще я, наконец, настроил свое сиденье как надо. Полет идет как по нотам, льется веселой песней.

У меня в голове крутится Визбор «Азиатские желтые реки». Наверно, из-за того, что как раз над такой пролетаем. Цветом, как вода, смешанная с цементом и красной глиной.

Песня прочно засела в голове и не отпускала до самого снижения. Сзади меня сидели две сердобольные миссионерши, которые охали на каждой воздушной кочке. Как только я начинал смотреть в окошко, они тоже начинали туда смотреть. Никакого уединения!