Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Наши охотники заметили в лесах несколько видов прекрасных птиц с самым разнообразным и ярким оперением. Однако эти леса непроходимы из-за лиан, опутывающих все деревья, и поэтому их вылазки не принесли много дичи: они могли охотиться лишь на опушке леса. В деревне мы купили несколько «заколотых» горлиц — такое прозвище они получили из-за красного пятна посреди груди, в точности напоминающего рану от кинжального удара.

Наконец на закате мы вернулись на борт фрегатов и приготовились к отплытию на следующий день. Одно из двух испанских судов, виденных нами 23 февраля у мыса Капонес, решило, подобно нам, сделать остановку у Маривелеса и дождаться более умеренного бриза. Я попросил у испанцев лоцмана, и капитан прислал мне помощника своего боцмана, старого филиппинца, который не вызвал у меня ни малейшего доверия. Все же мы сговорились, что я дам ему пятнадцать пиастров, если он проведет нас к рейду Кавите. 25 февраля на рассвете мы подняли паруса и направились в южный проход. Старый туземец заверил нас, что любые наши попытки пройти северным проходом, где течение неизменно относит на запад, были бы напрасны. Хотя расстояние между гаванями Маривелеса и Кавите всего семь лье, мы затратили на этот переход три дня, каждый вечер становясь на якорь в заливе на хорошем илистом грунте.

Мы имели возможность убедиться, что карта Манильского залива мсье Дапре далеко не точна. Острова Кабалло и Карабао, образующие «врата» в южный проход, нанесены на карту весьма плохо. Вся карта в этом месте представляет собой сплошное скопление ошибок. Однако было бы лучше, если бы мы руководствовались этой картой, а не советами туземного лоцмана, который едва не посадил нас на мель. Он продолжал забирать к зюйду, несмотря на мои возражения, и менее чем за минуту с семнадцати саженей мы перешли на четыре. Я сразу же приказал сменить курс и убежден, что мы задели бы дно, если бы продвинулись в том же направлении еще на расстояние пистольного выстрела.

Море в этом заливе очень спокойно, и ничто не предвещает мелководья. Однако следующее замечание облегчит лавирование здесь: нужно следить за тем, чтобы проход между островами Коррехидор и Маривелес все время был открыт, и сразу же ложиться на другой галс, как только он начнет закрываться.

Наконец, 28 февраля мы бросили якорь в гавани Кавите на трех саженях, на илистом грунте, в двух кабельтовах от города. Наш переход из Макао в Кавите продлился двадцать три дня. Он занял бы намного больше времени, если бы мы последовали старинному обычаю испанских и португальских мореплавателей и попытались пройти к норду от мели Пратас.

Едва мы встали на якорь у входа в гавань Кавите, как на борт к нам прибыл офицер от коменданта порта, чтобы попросить нас не сообщаться с берегом, пока не поступят приказы от генерал-губернатора, к которому он намеревался отправить посыльного, как только узнает о целях нашего посещения. Мы ответили, что желаем лишь провизии и разрешения переоснастить и отремонтировать наши суда, чтобы как можно скорее продолжить нашу экспедицию. Однако не успел испанский офицер покинуть нас, как прибыл комендант залива [133] В Испании комендант залива — начальник таможни. Он имеет воинское звание. У коменданта Манилы был чин капитана. ( Примеч. Лаперуза. ) из Манилы, где были замечены наши корабли. Он сообщил нам, что здесь уже знали о нашем прибытии из Китайского моря и что письма испанского министра объявили о нашем визите еще несколько месяцев назад.

Этот офицер также сказал, что время года позволяет судам останавливаться возле Манилы, где нас ждут как все развлечения, так и любые припасы, какие только можно получить на Филиппинах. Однако в Кавите наши фрегаты стояли на якоре на расстоянии мушкетного выстрела от портовых мастерских, и мы были, возможно, слишком невежливы, сообщив офицеру, что ничто не может сравниться с этим преимуществом. Он любезно позволил мсье Бутену, лейтенанту «Буссоли», отправиться на берег в его лодке, чтобы доложить о нашем прибытии генерал-губернатору и просить его отдать приказы об удовлетворении различных наших нужд до 5 апреля. Следующий этап нашей экспедиции требовал, чтобы два фрегата вышли в море не позднее 10-го числа того же месяца.

Генерал-губернатор Манилы мсье Баско, бригадир военного флота [134] Звание, соответствующее рангу коммодора (капитан-командора). , принял нашего офицера наилучшим образом и отдал самые категорические приказы на предмет того, чтобы ничто не задержало нашего отплытия. Он также написал коменданту Кавите, чтобы нам дозволили сходить на берег и всячески содействовали удовлетворению наших нужд.

Возвращение мсье Бутена с приказами мсье Баско превратило нас всех в граждан Кавите. Наши фрегаты стояли так близко к берегу, что ежеминутно мы могли сходить с корабля и возвращаться на борт. Здесь нам пошили новые паруса, заготовили для нас солонину и построили две шлюпки. Мы сняли квартиры для наших натуралистов и инженеров. Любезный комендант выделил свой дом под нашу обсерваторию. Мы чувствовали себя столь же непринужденно, словно были на отдыхе во французской деревне, и при этом на рынках и складах могли найти все то же самое, что и в лучшем порту Европы.

Кавите, в трех лье к юго-западу от Манилы, прежде было местом более значительным. Однако на Филиппинах, как и в Европе, большие города в определенном смысле высасывают соки из маленьких. Ныне здесь находятся лишь комендант порта, контадор [135] Чиновник, ведающий городскими финансами, в том числе их юридическими аспектами. , два лейтенанта порта, комендант города, пятьсот солдат гарнизона и несколько офицеров, ими командующих. Все остальные жители — метисы или туземцы, работающие в порту и составляющие, вместе со своими семьями, обычно весьма многочисленными, население приблизительно из четырех тысяч человек, живущих в городе и предместье Сан-Роке. Здесь есть только два прихода и три мужских монастыря, в которых живет лишь по два монаха, хотя в каждом могли бы разместиться тридцать человек. Прежде иезуиты владели здесь очень красивым зданием, однако торговая компания, недавно основанная правительством, забрала его себе. В целом, взору город представляется не более чем скоплением руин. Старинные каменные строения либо покинуты, либо заняты туземцами, которые их никогда не чинят. И сегодня Кавите, второй город Филиппин и столица одноименной провинции, — жалкая деревня, где нет других испанцев, кроме офицеров гарнизона и колониальных чиновников.