Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

За столом наступила неловкая тишина. Говорить открыто о призовых деньгах было не принято, хотя знали о них все. В случае отказа датчан капитулировать каждый офицер, как морской, так и сухопутный, мог претендовать на немалую сумму, потому что корабли становились бы в таком случае трофеями и оценивались в реальных деньгах.

— Полагаю, лейтенант Шарп согласится пойти с моряками, — сказал лорд Памфри. — Он единственный, кто знает город.

— Мы будем только рады его компании. — Капитан Чейз взглянул на друга. — Пойдете с нами?

Шарп подумал об Астрид:

— Так точно, сэр.

— Но уж если мы так решили, то действовать нужно быстро, — добавил Памфри. — Ваши люди будут готовы открыть огонь по городу через день-два, не так ли?

— Если мы вообще станем обстреливать город, — проворчал Кэткарт.

— Ничего другого нам не остается, — указал Джексон.

Разговор вернулся в прежнее русло, и стороны принялись повторять уже известные аргументы. В Копенгагене зазвонили колокола. Шарп потягивал портвейн и думал об Астрид.

«Дьявол» скакнул по склону и застрял на вершине.

— Тяните, черти! — рявкнул на солдат измазанный по пояс в грязи сержант. — Тяните!

Восемь коней «дьявола», будто подхлестнутые плеткой, поднатужились, потянули, и «дьявол» угрожающе накренился.

— Спиной! — заорал сержант. — Упрись спиной! Тяни!

— Смотреть больно, — сказал лорд Памфри, отворачиваясь от ранящей его тонкую натуру картины.

Было утро следующего после обеда у Кэткарта дня, и его светлость пребывал в нелучшем расположении духа. Расположившись на дюне, он установил мольберт, к которому пришпилил небольших размеров лист бумаги. Кроме мольберта, его светлость захватил ящичек с акварельными красками, стаканчик с водой и набор кистей.

— Слава богу, меня не отдали в армию, — продолжал он, обращаясь к стоящему рядом Шарпу. — Так шумно!

«Дьявол» перевалил через вершину и покатился к батарее. Так называли тяжеленную повозку для транспортировки мортир. Лафет мортиры загружали на подводу, а привязанный к оси ствол волочился позади. На батарее уже стояло шесть длинноствольных двадцатичетырехфунтовых орудий, и теперь к ним добавлялось столько же мортир.

Зловещее и жутковатое на вид оружие, железное чудовище — приземистое, короткорылое, толстенькое. Ствол его торчал вверх, и дальность огня регулировалась с помощью клина, но большинство пушкарей предпочитали другой способ — уменьшая или увеличивая количество пороха в заряде. Колес не было, не было и отката — вся эта масса из дерева и металла при выстреле просто зарывалась в землю. Мортиры, которые устанавливали сейчас на батарее, были сравнительно небольшого калибра, десятидюймовые, но Шарп, глядя на них, уже видел падающие на мирный Копенгаген дымящиеся круглые снаряды.

Лорд Памфри, должно быть, догадался, о чем он думает:

— Вас смущает, что эти пушки будут бить по цитадели?

Шарп хотел рассказать Памфри о сиротском приюте, но, подумав, решил, что подобного рода детали вряд ли интересны его светлости.

— Генерал Кэткарт, похоже, не хочет стрелять по городу.

— Генерал Кэткарт будет делать то, что прикажут политики, — касаясь кистью бумаги, заметил лорд. — В нашем случае, поскольку никого из министров короны здесь нет, придется слушать мистера Джексона. Вне зависимости от того, нравится ему это или нет.

— Мистера Джексона, милорд? Не вас? — с невинным видом поинтересовался Шарп.

— Я всего лишь мелкая сошка, — заявил Памфри, отступая на шаг и критически оглядывая результаты своих стараний. — Я ничего собой не представляю и ничего не решаю. Но разумеется, сделаю все возможное, дабы убедить Кэткарта в необходимости подвергнуть город артиллерийскому обстрелу. Надеюсь, мы приступим к этому завтра вечером.

— Завтра? — удивился Шарп, никак не ожидавший столь быстрого развития событий.

— А почему бы и нет? Батареи почти готовы, и чем скорее мы начнем, тем раньше закончим с этой ужасной полевой жизнью и чудовищным дискомфортом и вернемся в Лондон. — Его светлость с любопытством посмотрел на стрелка. — Вас что-то беспокоит? Странно. По-моему, ваша репутация не предполагает такого неуместного качества, как щепетильность.

— Я не против воевать с мужчинами, но мне не нравится убивать женщин и детей. Слишком легко.

— Легкие победы — самые лучшие. К тому же, обычно, самые дешевые. А дешевизна — это вам стоит запомнить! — есть первейшая цель любого правительства. Речь, разумеется, идет о накладных расходах, а не о жалованье, назначаемом себе теми, кто нами управляет. Если состоящий в правительстве чиновник не способен разбогатеть, он недостоин занимаемого поста. — Его светлость провел кистью по верхней части листа, подкрашивая облака серым. — Проблема в том, что я не умею вовремя закончить.

— Закончить?

— Картину, Шарп, картину. Нанесешь слишком много красок, и получается тяжело. Акварели полагается быть легкой, воздушной. — Он снова отступил от мольберта. — Пожалуй, достаточно.

Шарп посмотрел на листок:

— По-моему, очень хорошо, милорд.

Картина ему действительно понравилась. Лорду Памфри удалось запечатлеть почти магический облик города с его зелеными шпилями и куполами и красными крышами.

— Очень хорошо.

— Спасибо, Шарп. Приятно слышать.

Комплимент пришелся кстати, лорд Памфри расцвел и тут же поморщился, когда сержант отправил очередное проклятие по адресу солдат, тянущих по склону ствол мортиры. С запада город окружали теперь пятнадцать батарей, а стоявшие на якоре британские корабли держали на прицеле цитадель и батарею Сикстуса, которые сообща охраняли вход в бухту. Датские канонерки оставались у причалов. В первые дни они, имея преимущество в маневренности и вооружении, нанесли немалый урон британским канонеркам, но после установки неприятелем береговых батарей вынуждены были уйти в бухту, так что город оказался зажатым в крепких тисках.

Артиллерия била постоянно, но только датская. Установленные на городских стенах пушки вели непрерывный огонь по ближайшим британским батареям, но ядра утопали в заполненных землей фашинах, которые защищали пушки и мортиры. Стоя на дюне, Шарп видел поднимающийся над стеной дым, за которым проступали медные шпили и черепичные крыши. Кое-где между зданиями уже виднелись черные шрамы, оставленные недавно установленными британскими батареями. С десяток домов горели, подожженные не сумевшими перелететь канал датскими снарядами. Крылья трех ветряных мельниц бились под неистовым ветром, гнавшим дым на запад, в сторону британского флота. Там, к северу от Копенгагена, стояли на якоре более трехсот транспортных судов — целый плавучий город. Была среди них и «Пуссель». Шарп надеялся, что вечером, если тучи скроют луну, они попытаются подойти к берегу на шлюпке. Глядя на шпили, он думал об Астрид. Странно, но ему никак не удавалось вызвать в памяти ее лицо. Впрочем, то же самое было и с Грейс, от которой не осталось даже портрета.