Александр Усовский - Дойти до перевала

— Там похоронили?

— Там, в лесу. Я отметку на карту нанёс, на всякий случай… И на буке у изголовья засечку сделал ножом, крест-на-крест. Для памяти и как ориентир…. Полчаса у нас ушло на всё про всё… И тут слышим — моторы мотоциклетные. От деревеньки. Немного, штуки три-четыре — но нам не по зубам. Пистолеты же… в общем, дали мы дёру назад, к реке — ну и от греха решили по воде на север идти, под берегом, там всюду кусты густо растут, можно, незамеченным, почитай что, километров десять пройти… Оторвались, короче. Днём решили в Правно не соваться, подождать до вечера.

Котёночкин, помолчав, спросил:

— У Жени остался кто?

Савушкин отрицательно качнул головой.

— Отец у него в тридцать шестом на пожаре погиб — пожарным работал на сормовском судостроительном… Мать в прошлом году — ну ты в курсе… А больше не было у него никого…Только мы. Мы были его семьёй. А теперь наша семья осиротела…

В путь, в путь, маленький зуав, труба зовёт…

— Значит, так, хлопцы. Связи с центром у нас нет, рации нет, радиста нет, плюс лейтенант нетранспортабельный. — Савушкин махнул рукой на Котёночкина, что-то попытавшегося на это возразить. И продолжил — Из чего делаю вывод: далее выполнять задание группа не в состоянии. Посему будем искать варианты эвакуации. Каковых два — либо к нашим в Польшу, либо к словацким повстанцам за Вельку Фатру¸ в долину Грона пробиваться…

— А наши далеко? — поинтересовался Некрасов.

— Триста пятьдесят километров на северо-восток.

Снайпер только присвистнул в ответ. Савушкин кивнул.

— Так точно. Шансов добраться нет — при отсутствии документов и прочего это будет изощрённый способ самоубийства… А это значит — надо пробиваться к Банска-Бистрице. До неё — если по карте — рукой подать, полста километров. Но через горы и боевые порядки немцев и всякой мутной швали — которая ещё хуже. Что делает преодоление этих пятидесяти километров… довольно проблематичным….

— На машине проскочим? — с надеждой спросил старшина.

Савушкин покачал головой.

— Маловероятно. Конечно, сколько сможем проехать — проедем, ну а дальше…. Дальше пешком.

Разведчики одновременно посмотрели на лейтенанта. Тот пожал плечами.

— А я что? Надо — пойду. Уже неделя прошла, швы затянулись….

Капитан отрицательно покачал головой.

— Нет, Володя. Ходок из тебя никакой. Я сегодня утром говорил с доктором Михальчиком — надо тебе ещё недельку полежать. И то…. По-хорошему, тебе надо бы отлежаться тут месячишко, чтобы хоть чуток быть годным к строевой, любая медкомиссия тебя сейчас спишет вчистую — но оставить тебя мы не можем: вчера какая-то банда устроила налёт на Гандлову, это местечко в двадцати километрах на юг. Доктору звонил его коллега — говорит, перевернули всё вверх дном, ограбили дома уважаемых горожан, искали партизан, приматора пытали так, что еле-еле жив остался… И таких диких боевых групп сейчас по нашу сторону хребта — полно. Не сегодня-завтра они в Правно это заявятся… В общем, оставить тебя мы не можем, но и тащить с собой до Банска-Бистрицы — тоже.

— Тогда как? — озадаченно спросил лейтенант.

— Тогда вот так. Завтра на рассвете снимаемся и едем на ту сторону Малой Фатры. Спускаемся в долину реки Турец, и движемся на юго-восток. Задача простая — просёлками, как можно незаметнее, добраться до Турчанского Теплице. Там нам надо будет обратиться к некоему Иржи Штроугалу — которого рекомендует пан Пастуха. Этот Иржи проведет нас в горы — на северо-восток от этого Теплице лежит хребет Велька Фатра. Там у пана Штроугала есть охотничий домик, который он построил на пару с паном Пастухой аккурат за год до войны, о его существовании даже его жена не знает. Вот там мы и отсидимся неделю-другую, пока лейтенант наш не придет в транспортабельное состояние. Такой план. Замечания, предложения? — обратился капитан к разведчикам.

— А в Банской этой? — спросил Некрасов.

— А там мы найдем штаб повстанцев, доложим о прибытии и попросим известить о нас Москву. Ну а там пусть уж отцы-командиры решают…. Тут вот что, — после небольшой паузы продолжил капитан: — у повстанцев есть как минимум пара аэродромов, куда наши доставляют грузы. Давешний штурмбан говорил, что де по сто самолётов за ночь садится — ну да это он со страху, понятно. Но самолёты летают. Транспортные. Из чего делаю вывод — группу нашу они вполне в состоянии вывезти на Большую землю.

— А если радиста с рацией пришлют и оставят? — настороженно спросил Костенко

Капитан развёл руками.

— Ничего не поделаешь, у нас тут война, а мы на ней — солдаты…. Но не думаю. Мы и так сделали больше, чем могли. — Повернувшись к лейтенанту, Савушкин добавил: — Володя, включай этот чудо-ящик, послушаем сводку. И нашу, и немецкую, ты, как мне тут пан Пастуха доложил, сделался заправским радиолюбителем…

Лейтенант молча кивнул и, опираясь на палку, подошёл к приёмнику. Довольно быстро Котёночкин нащупал волну, на которой обычно шли наши сводки — и жестом пригласил к радио разведчиков. Савушкин сел в кресло, лейтенант — на диван у приёмника, Некрасов с Костенко притащили с кухни табуретки и уселись поближе к динамику.

Вскоре зазвучал голос Левитана.

— От Советского Информбюро. В течение 25 сентября в западной и южной части Эстонии наши войска, развивая наступление, овладели уездным центром Эстонской ССР городом и портом Хапсалу, — и дальше пошло перечисление трудновыговариваемых эстонских городов, местечек, деревень и хуторов. Савушкин отодвинулся от приёмника, и, покачав головой, промолвил вполголоса:

— Плохой знак. Начали с Эстонии… — Тут Левитан упомянул город Санок, и капитан было несколько оживился, но тут же потух — вслед за десятком польских деревенек пошла обычная тягомотина про успехи Н-ской части и количестве сбитых самолётов и подбитых танков немцев.

Лейтенант осторожно произнёс:

— Может, не всё так плохо?

Савушкин махнул рукой.

— Десять дней назад в Прагу вошли. Уже должны были через Вислу переправится и спасти тех, кого ещё можно спасти… — помолчав, угрюмо добавил: — Давай главную квартиру фюрера.

Лейтенант молча кивнул и принялся колдовать с верньерами и кнопками настройки. Через пару минут столовую дома мельника заполнил торжественно-мрачный голос немецкого диктора.

Минут через пять старшина, глядя на помрачневшие лица Савушкина и его заместителя — осторожно спросил:

— Шо, всэ погано?

Капитан кивнул.

— Немцы отбили штурм Варшавы. Хвалятся, что положили на левом берегу, на Чернякуве и напротив Саской Кемпы, дивизию русских поляков…

— Русских поляков? Як то цэ? — Изумился старшина.

— Ну, наших, Войска Польского. Перечисляют трофеи… В общем, капут восстанию. — Савушкин горестно вздохнул. И с надеждой в голосе попросил лейтенанта: — Володя, полазь по эфиру, послушай, может, какие радиостанции повстанцев ещё живы?