Александр Усовский - Кровавый Дунай

— Русские нилашисты? Трансильванию хотите? Будет вам Трансильвания! — И, повернувшись к старшему из приехавших с ним румын, скомандовал: — Aceste cinci în noile paiete — pentru a trage! Acestea sunt trădători ruși! [44] Этих пятерых в новых шинелях – расстрелять! Это русские предатели! (рум.)

По тому, как мгновенно побледнел Чепрага — Савушкин понял, что ничего хорошего от этого нафабренного румынского щёголя им ждать не приходится. Как-то очень уж скверно прозвучало это вот «пентру атраге!». Могильным холодом от этих слов повеяло…

— Товарищ капитан, этот чёрт холёный нас, похоже, расстрелять приказал… — Тревожно прошептал Савушкину Чепрага. Тот кивнул.

— Я понял. Не ты один у нас полиглот. — Помолчав секунду, бросил: — Наших надо искать! Бо эти шлёпнут, даже не задумываясь…

— Наших — в смысле, русских? — спросил Некрасов.

— Турок! Конечно, русских! И желательно офицеров. Рядовые могут этих румын поддержать — ещё бы, это ж ведь не просто власовцев в расход пустить, это идейных врагов Советской власти шлёпнуть… — Помолчав, Савушкин продолжил: — Значит так, хлопцы. Если я скомандую «Атас!» — тут же достаём шпалеры и разоружаем конвой, приводим в бессознательное состояние и уходим на рысях. Это полоса наступления румынского корпуса, севернее идут наши — вот туда мы и ломанёмся. Не хватало ещё, чтоб нас румыны шлёпнули — позора и на том свете не оберёмся…

Тут к разведчикам подошёл унтер, командир тех солдат, что приехали с надменным румынскими офицером. Жестом указав Савушкину и его людям следовать за собой — он направился к крайнему дому по улице Коложвар. Савушкин, тихо приказав своим держать оружие наготове, двинулся вслед за унтером. За ними тронулись трое румын — беспечно закинув винтовки за спины. Савушкин про себя лишь подивился такой безалаберности — ведут расстреливать, а сами ворон ловят… Нет, ребята, так службу нести нельзя…

Но за углом эта румынская беспечность прояснилась — на тротуаре стоял лёгкий колёсный ленд-лизовский бронетранспортёр с красными звёздами на бортах, в раскрытой двери которого сидел, опустив ноги на камни мостовой, лейтенант танковых войск в ношеной, но чистой, тщательно выстиранной ватной куртке, и что-то писал, положив планшет на колени. Савушкин удивился чистому ватнику, но ещё больше он удивился, когда румынский унтер, козырнув лейтенанту, что-то затараторил, указывая рукой на группу Савушкина. Лейтенант-танкист, к вящему изумлению капитана, понятливо кивал и то и дело бросал взгляд на разведчиков. Румынский, что ли, понимает? — удивился Савушкин.

Как оказалось — не только понимает, но и свободно говорит. Лейтенант выбрался из бронетранспортёра, поправил портупею и произнёс:

— Suficient. Te înțeleg, sergent. Vă mulțumim pentru servicii! [45] Достаточно. Я вас понял, сержант. Благодарю за службу! (рум.) — На что румынский унтер, козырнув, отправился в сквер вместе со своими солдатами, судя по их лицам — весьма довольными тем, что им не пришлось исполнять роль палачей. Лейтенант же, иронично осмотрев Савушкина и его бойцов, произнёс:

— Расстрелять вас мы всегда успеем. Если на то будет основание. Вам, хлопцы, чертовски свезло, что я направлен в этот полк по нашей линии. До войны в Кишинёве работал, молдавский выучил — вот и пригодился… Можно сказать, я ваш ангел-хранитель — во всяком случае, пока. — Лейтенант улыбнулся, закурил и продолжил: — Полковник Петреску до сих пор думает, что его приказ — закон для его полка, сродни слову Божьему, и что он волен казнить и миловать по своей прихоти… ну а мы ему разрешаем так думать… Пока. Но расстреливать без суда и следствия военнопленных — это уже перебор. Вдруг эти люди что-то важное знают? Поэтому сначала я обязан вас допросить. Лагутенко! — Обернувшись, бросил он в глубину бронетранспортёра, — Тащи бумагу и чем писать! — И. вновь повернувшись к разведчикам, представился: — Лейтенант Комоедов, оперуполномоченный отделения контрразведки «СМЕРШ» четыреста пятого отдельного истребительно-противотанкового дивизиона пятьдесят второй стрелковой дивизии восемнадцатого гвардейского корпуса. — Контрразведчик, внимательно осмотрев пленных, достал из кобуры ТТ, снял с предохранителя, вогнал патрон в патронник и, держа разведчиков на прицеле, промолвил, обращаясь к Савушкину: — У вашего юного спутника, любезный, как-то неестественно оттопырилась пола шинели, а вон у того мордатого, судя по щирым вусам, хохла с-под Житомира, имеется нездоровая опухоль на животе. Из чего я делаю вывод, что румыны вас не обыскали. Сдайте оружие. Лагутенко! — Кликнул он своего помощника, — Где твой ППШ?

— Со мной, товарищ лейтенант!

— А подержи-ка ребят на мушке, пока они свои пукалки будут доставать. Дёрнуться — стреляй, не раздумывая!

Савушкин, молча кивнув, достал свой «парабеллум» и аккуратно положил на мостовую — то же самое проделали его люди. Лейтенант удовлетворённо кивнул и произнёс:

— Как я уже представился, я оперативник СМЕРШа восемнадцатого гвардейского корпуса. С кем имею честь?

Савушкин, для которого слова лейтенанта звучали симфонией — тем не менее, сухо спросил:

— А документы ваши можно увидеть, товарищ лейтенант?

Контрразведчик, хмыкнув и покачав головой — тем не менее, достал из нагрудного кармана ярко-красное удостоверение и иронично бросил:

— Впервые такое вижу, чтобы пленный документы требовал… — И, оглядев спутников Савушкина, добавил: — Что-то мне подсказывает, что вы не мадьяры. Румын доложил, что вы русские фашисты-добровольцы, но что-то мне опять-таки подсказывает, что это явный перебор. Власовцы — ещё куда ни шло, а русские нилашисты — это уже как-то слишком… Вы не находите, господин… Не знаю, как к вам обратиться?

— Капитан Савушкин. — Капитан, помолчав, произнёс: — И давайте, чтобы не было ненужных вопросов и неправильных ответов — Караганда семь одиннадцать. Действительно было до первого января.

Лейтенант побледнел. Савушкин, довольный произведённым эффектом, добавил:

— Сообщите в СМЕРШ корпуса, что здесь группа Штефана. В полном составе. Пусть свяжутся с представителем Разведупра на вашем фронте. Второй Украинский?

— Так… так точно… Товарищ капитан…

— Ну вот и славно. Связь у вас есть?

— Есть, рация в машине.

Савушкин удивлённо посмотрел на лейтенанта.

— И? Чего ждём, лейтенант?

Контрразведчик, молча кивнув, нырнул в сумрачное нутро машины и захлопнул за собой стальную дверь. Его водитель опустил автомат, собрал пистолеты разведчиков, и, не зная, что с ними дальше делать — вопросительно посмотрел на Савушкина.