Анна Субботина - Лук для дочери маркграфа

— Полагаю, деньгами тебя всё-таки не купить… — пробормотал он. — Что ж, тем хуже. Это по приказу Фредрика Катерина не расставалась со спицами? Или решила сделать тебе подарок от чистого сердца? А может, надеялась, что Агнет будет милостивее смотреть на тебя в обновке? Этим купили твою верность?.. Или ты ждал, что от отчаяния я сам отдам тебе свою дочь и имя, потому и расспрашивал, что с ней будет?..

Такко молчал, уже не пытаясь возражать и лишь оценивая обстановку: Оллард перекрывал единственный выход наверх, шансы скрыться подземным ходом, ведущим невесть куда, тоже были невелики…

— Плевать, что ты пролез сюда, — маркграф всё говорил, будто держался за свою отрывистую и безостановочную речь, — я всё равно собирался показать, я могу простить любопытство. Но не предательство. Худшая ночь в моей жизни!..

Он указал подбородком куда-то в угол:

— Располагайся! Сегодня праздник, как-никак. Вот и составишь мне компанию до утра.

Такко осторожно опустился на пол, не рискнув обернуться, чтобы найти табурет. Чувство тревоги слегка отпустило: очевидно, у маркграфа была причина не волноваться за Агнет, да и сам он всё меньше походил на сумасшедшего. Разве что в каждом движении сквозила отчаянная усталость, и говорил Оллард с непривычным нажимом.

Маркграф привалился к столу, бесцеремонно сдвинув черепа, стукнувшие челюстями, и простёр над ними руку торжественным жестом:

— Позволь представить тебе местное общество! Эти двое — Фест и Рик, племянники нашего Берта. Простые парни, но воспитаны неплохо. Ещё троих я забыл… А, вспомнил — Йерн, Тиль и Ал. Дрянь, а не люди, но всё-таки принесли пользу…

— А где кости из могил?.. — выговорил Такко, разом забыв об Агнет.

— Там, — Оллард кивком указал на неприметный ящик под столом. — Давно пора их похоронить, но свежая земля на могилах вызовет новую волну сплетен… Устраивайся поудобнее. Ты так старался раскрыть тайну кладбища, вот и узнаешь, как было дело.

От каменного пола шёл стылый холод. Такко подтянул колени к груди, чтобы согреться. В рёбра упёрлась рукоять ножа, отчего он сразу почувствовал себя увереннее. Что бы ни творилось с маркграфом, пусть выговаривается, а там, глядишь, и удастся что-нибудь придумать.

— Нам с Вейниром, — начал Оллард, — было лет по двенадцать, когда мы, два юных дурня, решили выкопать скелет и посмотреть, как он устроен. Мы тогда ещё поспорили с нынешними лекарями. Их отцу не разрешили забрать чьё-то тело для вскрытия, я заявил, что всё устрою… Мы добыли этот несчастный скелет и неделю прятали его в лесу, боясь, как бы не растащили звери. Что с ним делать, никто не знал. Лекарь явно не оценил бы наших усилий, и мы уже собирались тихо закопать его в окрестностях, как мне пришло в голову попробовать приладить к нему шестерни и пустить гулять по замку.

Первый опыт оказался неудачным, но я решил его повторить. В следующий раз мы выбрали свежую могилу, надеясь, что кости будут прочнее, и едва не сбежали от вони. Не помню, что за дрянь использовал Вейнир — раствор для дубления шкур, что ли, но ему удалось очистить кости быстро и почти без запаха. Я увлёкся — уже не ради шутки, а потому что задача была действительно непростая. В моём распоряжении уже была эта комната, и я проводил здесь всё свободное от учения время.

Меж тем по округе пошли слухи, что на замковом кладбище нечисто. После третьей разрытой могилы отец посулил тогдашнему судье повесить его на воротах, если не найдёт преступников, а сам готовился писать в столицу, чтобы прислали людей. Мне было столько же лет, сколько тебе, я был самонадеян до крайности и уверен, что нас с Вейниром не поймают. Не знаю, подозревал ли отец или всё вышло случайно, но однажды вечером он вошёл сюда, отыскав где-то запасной ключ, и застал меня над кучей костей.

Разумеется, о том, чтобы осудить единственного наследника, даже втайне, не было и речи. Все мои братья и сёстры умерли, не дожив до совершеннолетия — предки слишком любили жениться на сёстрах, и я один избежал семейной болезни. Я дал отцу клятву, что больше не трону могил, и дело замяли. Судья нашёл какого-то бродягу, пойманного за кражу, его записали виновным и казнили без лишнего шума.

Кости я пообещал закопать в лесу, но всё откладывал, пока не понял, что не готов с ними расстаться. Я прилежно учился, путешествовал, встречался с возможными невестами; затем последовала помолвка с Малвайн, началась подготовка к свадьбе… Однако работу я не прекращал, даже оборудовал мастерскую в охотничьем домике. В следующий раз мы с Вейниром выбрали старую безымянную могилу, а скелет спрятали в одной из клеток подземного хода. Перед отцом я отрицал всё; не знаю, поверил ли он, но в любом случае был уверен, что после женитьбы эта блажь пройдёт.

На какое-то время я и вправду забыл о механизмах. Малвайн украшала замок, затем родилась Агнет… Родители умерли, так и не узнав, что её не удалось вылечить, а Малвайн больше не подарила мне детей. Вступив в права наследства, я решил целиком посвятить себя работе.

Цель оправдывала средства — когда у меня заканчивался материал, я добывал ещё. Однако раскапывать могилы становилось всё рискованнее. После смерти отца прикрывать меня было некому. К тому времени стало ясно, что детей у Малвайн больше не будет, и наследными владениями заинтересовались. Я не мог рисковать — один случайный свидетель мог лишить меня всего — поэтому выбрал другой способ пополнить запасы.

Он перевёл дыхание и остановил взгляд на черепах под своей рукой. Такко замер у стены, сжавшись в комок.

— Что скажет Агнет, если узнает, сколько крови на ваших руках? — хрипло проговорил он.

— Меньше, чем на твоих, обозный охранник! — усмехнулся Оллард. — Ты сам не рассказывал ей, где оттачивал мастерство стрелка?

— То были разбойники! — защищался Такко. — Они всё равно оказались бы на виселице!

— А эти? — маркграф презрительно кивнул на черепа. — Знаешь ли, титул — это не только богатство и почёт, это обязанность поддерживать правосудие в своих землях. Эта троица подстерегала девиц в лесах и всякий раз выходила сухой из воды. Судья охотно брал подарки, равно как и семьи пострадавших, и я даже не узнал бы об этой истории, если бы не Малвайн. Она помогала выхаживать одну девушку, потом устроила её свадьбу, и мало-помалу вызнала правду. Эти трое были уверены, что правосудие в моём городе можно купить! Я мог бы вздёрнуть их сразу и судью заодно, но решил дать возможность принести хоть какую-то пользу.

Он зашагал по мастерской взад-вперёд — почти прежний Оллард, разве что глаза горели шальным огнём. Его тень двигалась по стене, как большой маятник. Не зря часы за стеной отсчитывали время назад — для маркграфа ничего не менялось. Будто не было новых законов и новой власти, будто хозяин замка по-прежнему был королём в своих владениях, а император закрывал глаза на всё, лишь бы границы были крепки.