Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Но чаще всего беспорядки в православной церкви Литовского государства происходили от вмешательства в церковные дела католических панов. Дело вот в чем: со времен Сигизмунда-Августа вошло в обыкновение православные епископские кафедры, а также богатые монастыри и церкви отдавать в подарок за заслуги военным и гражданским чинам: воеводам, старостам, каштелянам и другим лицам и притом по большей части католического исповедания. Лица, получавшие в подарок епископские кафедры или богатые монастыри и приходские церкви, обыкновенно назывались патронами (попечителями, покровителями) [246], а самые подарки – «королевскими бенефициями». Патроны эти по отношению к своим королевским бенефициям имели право: а) пользоваться всеми их доходами, б) выбирать для них кандидатов на все духовные должности, даже на епископские, в) передавать эти бенефиции другим лицам, г) управлять ими и д) судить в них, в известных границах. Пользуясь такими широкими правами по отношению к королевским бенефициям, патроны сих последних делали в них что хотели: обирали приписные к ним имения до последней нитки, закладывали жидам, проигрывали в карты, отдавали в приданое за дочерьми и т. п. Будучи заинтересованы только в материальной стороне дела, патроны часто в подаренных им королевских бенефициях по нескольку лет не избирали кандидатов на церковные должности, а вследствие этого много православных лиц умирало без напутствования, а детей – без крещения. Нередко патрон-католик, рассердившись на священника патронуемого им прихода, лишал его должности, запирал церковь на замок, прикладывал печать и в продолжение нескольких месяцев оставлял прихожан без церковных треб и духовного руководства. Подобные вещи они проделывали не только с простыми священниками, но даже и с епископами: так, например, в 1591 г., когда луцкий епископ Кирилл Терлецкий поссорился с старостою (католиком) г. Луцка, то староста запер патронуемую им соборную церковь своим замком, взял себе ключи и не пускал епископа служить в ней в великие дни Страстной недели и недели Святой Пасхи; мало того, для потехи своей и жителей города он приказал во все эти дни в притворе церкви играть музыке, а гайдамакам своим развлекаться стрельбою в церковные окна, купол и крест.

Очень часто пан-католик, получив в качестве королевской бенефиции какой-нибудь монастырь, выгонял монахов, – оставивши только некоторых из них для отправления богослужения, – поселялся в нем сам со всем семейством и проводил жизнь как в загородном имении: устраивая балы, пикники, карусели, фейерверки, турниры, а нередко и псарные дворы.

По словам одного современника, там, где православный приход попадал в руки пана-католика, более всего доставалось несчастным священникам: пан заставлял их отбывать поденщину и при этом придумывал для них самые унизительные работы; брал у них в услужение сыновей и дочерей, причем нередко совершал над ними самые грязные и отвратительные насилия. В большей части таких приходов патрон-католик облагал податями все церковные требы и самое богослужение, «чего, – говорит названный выше современник Иоанн из Вишни, – не было ни с жидовскими синагогами, ни с татарскими мечетями».

Такую печальную картину представляло положение православной церкви в Литовском государстве во второй половине XVI в.! «Все нашу благочестивую веру хулят, – говорит один православный писатель конца XVI в., – ненавидят, правила и уставы нашей церкви презирают и никто из наших не желает постоять за церковь Божию. Нет у нас учителей, нет проповедников Слова Божия; отступление от веры полное; ничто не утешает нас; приходится сказать с пророком: кто даст воду главе моей и источник слез глазам моим!»

Между тем иезуиты решились воспользоваться сим положением православной церкви, с целию подчинить ее главенству папе посредством введения унии. Чтобы вернее достигнуть этого, иезуиты задумали прежде всего подготовить среди самих же русских на высшие должности (епископские и настоятелей монастырей) православной церкви таких лиц, которые бы со временем могли бы быть помощниками им в задуманном деле. Работа по подготовке началась еще при жизни Стефана Батория, как только покончено было с протестантами и реформатами [247]. В продолжение каких-нибудь пяти лет иезуиты успели подготовить очень многих лиц, из которых некоторые уже в восьмидесятых годах XVI в. заняли епископские кафедры. Первым из таких иерархов был брестский епископ Феодосий Лозовский [248], а за ним следует целый ряд епископов; главнейшие из них были митрополит Онисифор Девочка [249], пинский епископ Леонтий Нельчицкий [250], холмский епископ Дионисий Зборуйский [251], Львовский епископ Гедеон Болобан [252], луцкий епископ Кирилл Терлецкий [253], Ипатий Поцей, епископ брестский [254], и киевский митрополит Рогоза.

Все перечисленные лица, получивши православные епископские кафедры из рук польского правительства, с первых же дней своего служения, как иезуитские ученики, начали вести дело так, чтобы потом без труда можно было подчинить православную церковь папе и объявить унию.

Задумавши обратить православных в унию, иезуиты и их клевреты начали дело тайно, но православно-русский народ скоро догадался об опасности, угрожающей его исповеданию, поэтому он во многих местах стал составлять тесные союзы, с специальною целию охранять православную церковь и радеть о материальном благосостоянии священнослужителей ее. Союзы эти получили название братств.

Западнорусские православные братства.Мысль о братствах перешла к нам с Запада. Там было в обычае составлять добровольные корпорации на религиозных началах. В первый раз, как мы уже видели, братства явились в Литовском государстве во время Сигизмунда I; но до второй половины XVI в., то есть до времени появления в Литве иезуитов или, лучше сказать, до Сигизмунда III, братства не имели такого значения в церковно-общественной жизни, какое они получили со времени царствования сего государя, когда православию и стала собственно угрожать опасность. Прежде деятельность братств ограничивалась только устройством школ, погребением умерших безродных и вспомоществованием бедным. Но со времени воцарения Сигизмунда III братства получили такое значение в церковно-общественных делах, что стали выше митрополита и епископов; их обязанностию стало наблюдение за чистотою религии и нравственностию православного духовенства. Братства имели право сноситься прямо с патриархом, обличать епископов, если те действовали в ущерб русской церкви; противиться им, как врагам истины, если они вели себя незаконно. Первое братство с такого рода нравами было Львовское.

В 1585 г. в южнорусскую область Речи Посполитой прибыл антиохийский патриарх Иоаким для сбора милостыни на поддержание храмов и утесненного духовенства в Сирии. В то же время ему поручено было константинопольским патриархом Иеремией узнать о положении православных в Польше. По прибытии в нынешнюю Галицию Иоаким остановился в г. Львове и прожил некоторое время при тамошней церкви Успения Пресвятой Богородицы. Расставаясь с православными жителями г. Львова, он 1 января 1586 г. благословил устроенное ими братство и утвердил составленные для него правила. В силу этих правил Львовскому братству предоставлены были весьма широкие права: устраивать школы, наблюдать за преподаванием в них, печатать книги, следить за действиями епископа и непосредственно сноситься с патриархом по всем делам.