Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Прохор сопутствовал святому Петру, а затем святому Иоанну Богослову и участвовал в его апостольских трудах; был первым епископом в Никомидии, вифинском городе, и проповедовал учение Христа в Антиохии, где и скончался мученически; память – 4 января и 28 июля. Прокульфа можно идентифицировать с Проклом из Путеолы (Поццуоли). Он почитается вместе со святым покровителем Неаполя Януарием 21 апреля.

Все это показывает, что греко-славянские традиции пережили моравскую катастрофу – как и культ святого Климента в Краковском регионе.

Можно сказать и больше. Нам известно, что по требованию Моймира II в 889 году папские легаты были посланы в Моравию для реорганизации моравской церкви. Насколько успешной оказалась реорганизация и какие епископы были посвящены в сан папскими легатами, нам неизвестно, поскольку Моравская империя была разрушена всего через несколько лет после этого. Только Пилигрим, епископ из Пассау, намекает на неких моравских епископов, переживших катастрофу. Если в традиции есть правда, они могли прибыть только с периферии Моравской империи. Это мог быть Краков, столица Белой Хорватии, который около 900 года еще мог быть частью Моравской империи. Краков определенно должен был иметь собственного епископа, поскольку территория сохранила автономию под верховной моравской властью. Принимая во внимание все сказанное о последующей судьбе Белой Хорватии, Краков вполне мог продолжать свою религиозную жизнь при епископе Прохоре – очень подходящее имя для ученика святого Мефодия. Если так, Прокульф, или другой член моравской иерархии, нашедший убежище в Кракове, вписывается в общую схему как преемник Прохора. Ведь Белая Хорватия, вероятно, продолжала независимое существование, возможно как мадьярский данник, до 955 года, когда она была завоевана Болеславом I Богемским. Едва ли два епископа могли занимать епископский престол в течение целого столетия, с 900 до 1000 года, когда краковским епископом стал Поппо. Вероятно, в течение какого-то времени престол был вакантным, предположительно, после 955 года, когда Краков стал частью владений Пржемыслидов, а позже – Пражского диоцеза. Запланированное на 967 год, его основание имело место только в 973 году. Даты, приведенные в Анналах Траски – 970 год для Прохора (sic) и 986 – для Прокульфа, – не соответствуют известным нам фактам. Это в лучшем случае измышления хрониста XIII века, который, чтобы заполнить брешь, добавил третьего епископа по имени Ламперт, посвященного в сан в 995 году. Очевидно, он старался увязать все известные ему источники.

Местную традицию, хотя она и датируется только XIII веком, не следует легко игнорировать. Она как минимум позволяет сделать вывод, что христианскую миссию в регионе Кракова возглавляли два человека, имена которых связаны с греко-славянской культурой, введенной в Моравии святыми Кириллом и Мефодием.

Подтверждает существование этой культуры в Кракове в X и XI веках нахождение монет со славянскими надписями, датированных временем правления Болеслава Великого. На аверсе монет – динариев – изображение князя и имя Болеслав, написанное славянскими буквами, а на реверсе – греческий крест с такой же надписью. Их стиль напоминает византийские серебряные монеты X века, особенно монеты Константина VH Порфирогенета, Романа II (959–963), Василия II и Константина XI (976—1028). Греческий крест выполнен по образцу византийских монет. Такой же крест присутствует на монетах того же периода, отчеканенных в Гнезно, и на некоторых датских монетах X века. Все это говорит о том, что динарии чеканились в Кракове до 1000 года, иными словами, в это время там процветала греко-славянская культура.

Трудность заключается в следующем: следовало бы ожидать, что надписи будут сделаны глаголическим письмом святого Кирилла, а не кириллицей, которая в X веке заменила сложный глаголический алфавит в Болгарии и оттуда попала в Россию. Но сходство стиля динариев с византийскими деньгами X века может объясняться тем, что руководитель краковского монетного двора был знаком с византийскими и болгарскими делами. Возможно, он был болгарским беженцем после того, как страна была покорена Византией при Василии II Болгаробойце. Являясь торговым центром, Краков, должно быть, привлекал многих беженцев, ищущих безопасность. Как уже говорилось раньше, путь через Венгрию был снова открыт после поражения мадьяр в 955 году. Был и альтернативный маршрут через Киев. В Повести временных лет сказано: «Сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве. Хочу жить в Переяславце на Дунае, ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага из греческой земли: паволоки, золото, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси же – меха, и воск, и мед, и рабы».

По всей видимости, принятие Болеславом обновления Римской империи, предложенного Оттоном, и создание независимой польской иерархии повлияло на шансы распространения славянской литургии по территории Польши, но это вовсе не означало ее конец. Прогрессивность Польши и ее новые контакты с Русью при Болеславе создали альтернативные возможности для славянской культуры, открыв доступ в Киев, где греко-славянская культура нашла свой дом. Упоминание об этом есть в жизнеописании святого Мефодия, где мы читаем, что святой, привезенный вместе с другими боярами из Руси в Польшу Болеславом, получил, находясь в тюрьме, монашеское одеяние из рук монаха, прибывшего в Польшу со Святой горы. Речь могла идти только о горе Афон.

Старейшая польская хроника Анонима Галла подтверждает существование в Польше славянской литургии при Болеславе Великом. Описывая смерть правителя, хронист утверждает, что Болеслава оплакивало все польское население латинского и славянского обрядов. Это может означать лишь одно: в дни Болеслава в Польше, как и в Богемии, существовала двуязычная литургия.

Другой документ, датированный 1027 годом, показывает, что контакты Болеслава с Богемией были сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. В письме Матильды Швабской Мешко II немецкая дама хвалит польского короля за то, что он молится Богу на разных языках. «Кто еще сумел освоить так много языков, чтобы восхвалять Господа? Хотя вы можете молиться на собственном языке и на латыни, вы сочли это недостаточным и предпочли добавить греческий язык». Поскольку дама писала о поклонении Богу, «на собственном языке» могло означать только «на старославянском», который был литургическим языком у чехов и поляков в официальных богослужениях того времени.

Но знание Мешко греческого языка еще более удачно для нашей цели, поскольку он мог узнать его только от греков, живших в Киевской Руси, так что личный контакт его отца с Киевом, независимо от его военных и политических последствий, в культурном отношении оказался плодотворным. Сын воспользовался возможностью, и его знание греческого языка – свидетельство того, что в XI веке византийская культура нашла путь через Киев в Польшу.