Генри Хаггард - Земля теней

Генри попыхивал трубкой, глядя в огонь, и не отвечал.

– Мне не очень хочется задавать этот вопрос, Генри, но… не думал ли ты о том, что мы с тобой вдвоем обсуждали после похорон твоего отца?

– О, да, мама, думал – и очень много.

– К какому же решению ты пришел? – леди Грейвз принялась расправлять складки платья, чтобы скрыть волнение, с которым она ждала ответа.

Генри встал и выбил недокуренную трубку в камин. Затем он обернулся и заговорил тихо, но почти с яростью:

– Решение, матушка, заключается в том, что я, принимая во внимание все обстоятельства, должен попытать счастья. Я не знаю, согласится ли она – и по-прежнему думаю, что она будет глупой, если согласится – но я попрошу ее руки. Та, другая, исчезла, и лишь Небеса знают, где она теперь. Я не могу найти ее – возможно, это и к лучшему, иначе вся моя нынешняя решимость растаяла бы, как дым. А теперь, если вы не против, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Об окончании этого дела я непременно вам сообщу.

– Еще один вопрос, Генри. Ты поедешь в Монкс Лодж?

– Да, в пятницу. Я принял приглашение мистера Левинджера погостить там до вторника или дольше.

Леди Грейвз вздохнула с глубочайшим облегчением. Затем она встала, подошла к своему сыну и поцеловала его в лоб, пробормотав:

– Благослови тебя Бог, мой мальчик! Ты сделал меня счастливой женщиной – впервые за столько дней! Доброй ночи.

Генри обнял мать, зажег для нее свечу и долго провожал ее взглядом, пока она шла через холл. Казалось, даже походка у нее изменилась – так воодушевили ее слова Генри. В последнее время леди Грейвз ходила мелкими неуверенными шажками, почти робко – но теперь выступала с привычной для нее грацией и достоинством, высоко подняв голову.

– Бедная мама! – вздохнул Генри, возвращаясь в свое кресло. – Она многое пережила, и хорошо, что я могу ее порадовать. Господи! Если бы дело было только во мне – я бы давно уже сделал это, ради мамы! Джоанна… о, Джоанна, где же ты – и почему твой взгляд вечно преследует меня… Ну, где бы ты ни была – между нами все теперь кончено… моя Джоанна!

Генри закрыл лицо руками и громко застонал…

На следующее утро, когда Генри одевался, дворецкий, как это было заведено, принес ему почту. Генри вскрывал письма одно за другим и быстро просматривал их содержимое. Было несколько циркуляров, пара писем, связанных с поместьем, два приглашения на охоту и один счет от шорника, которому покойный брат делал заказ три года назад.

– Много бумаги! – бормотал Генри, разбирая циркуляры перед тем, как бросить их в камин. Внезапно из пачки циркуляров выпал довольно большой конверт обычной тонкой бумаги, надписанный незнакомым неровным почерком. Генри поднял его и внимательно осмотрел, недоумевая, что это за послание.

– Интересно… еще один счет Реджинальда или очередное требование долга от его друзей? В любом случае, я не знаю отправителя и могу не читать его. Письма, которые так выглядят, вечно содержат какие-то неприятные известия…

Генри бросил письмо на туалетный столик и стал повязывать галстук, а потом полез за укатившейся под комод булавкой. Про письмо он вспомнил лишь тогда, когда стал расчесывать волосы – неточная надпись «сэру Г. Грейву» снова привлекла его внимание, и он распечатал конверт. Первые же слова, которые он увидел, были « ибо считаю порядочность первейшим долгом, к которому следует стремиться… »

– Ну вот, я так и думал! Еще одно наследство Реджинальда, наверняка внутри очередной счет!

Он уже занес письмо над камином, когда из конверта выскользнул еще один листок. Генри побледнел: этот почерк он знал. Это был почерк Джоанны Хейст.

– К какому же решению ты пришел?

Еще через пять минут он прочел оба письма и теперь сидел на кровати, безучастно глядя перед собой, словно человек, погруженный в глубокий транс. Просидев так довольно долго, он поднялся и тихо произнес, обращаясь к неведомой миссис Бёрд:

– Конечно, моя дорогая мадам, вы совершенно правы! Единственное, что нужно сделать, – это немедленно жениться на ней, и я безгранично обязан вам тем, что вы сообщили мне все факты. Но я должен сказать вам, что вряд ли какой-нибудь мужчина получал более убийственное письмо.

С этими словами он засмеялся.

Затем он очень внимательно перечитал сбивчивые слова Джоанны, и глаза его наполнились слезами.

– Моя дорогая… как же ты, должно быть, страдала! – прошептал Генри, прижимая письмо к сердцу. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я никогда не говорил этого раньше, но теперь говорю – и благодарю Бога за то, что Он пощадил тебя и дал мне возможность жениться на тебе и сделать тебя счастливой! Ну, все, дело решено – остается только довести его до конца. Прежде всего, нужно сказать матушке, это будет не так уж просто – кстати, я рад, что Эллен уехала до того, как я получил это письмо, потому что мне есть, что ей сказать! Только подумайте! Я смотрел на какую-то накидку и не видел женщину, на которой она была! А она меня видела… Я прекрасно помню тот случай, можно было предположить… ах, как путаются мысли! Полагаю, надо пойти и позавтракать. Какой странный мир – и как много в нем печали…

Генри спустился к завтраку, но аппетита у него не было; леди Грейвз не выходила, и он отправился в кабинет – курить и размышлять. Ему казалось, что лучше все уладить сразу, чтобы исключить все возможности отступления еще до разговора с матерью. Позвонив, он приказал оседлать лошадь и держать ее наготове, чтобы слуга мог успеть отправить дневную почту. Затем он написал письмо миссис Бёрд.

«Многоуважаемая мадам!

Я должен поблагодарить вас за ваше письмо и, в особенности – за приложение к нему, и я надеюсь, что мое поведение при обстоятельствах, которые вы изложили, не разочарует вас и ваши надежды. Я буду крайне признателен вам, если вы продолжите информировать меня о состоянии Джоанны. Я собираюсь приехать и увидеться с ней в течение недели или около того. Между тем, если вы сочтете это безопасным, то я прошу вас передать ей письмо, которое прилагаю. Возможно, вы дадите мне знать, когда она достаточно окрепнет, чтобы увидеться со мной. Вы, кажется, были ей добрым другом – и я вас от всего сердца за это благодарю!

Остаюсь с неизменным почтением,

Джоанне он написал другое письмо.

«Дорогая Джоанна!

Прошло несколько месяцев с тех пор, как ты покинула Брэдмут, и с того самого дня я ничего о тебе не слышал. Однако сегодня утром я узнал твой адрес, а также то, что ты тяжело заболела. Получил я и твое письмо – вернее, часть письма, что ты написала в тот вечер, когда тебя сразила болезнь, и я могу сказать, что никогда еще написанные строки не трогали меня столь глубоко. Я не стану писать обо всем подробно, так как за полчаса скажу тебе больше, чем мог бы неделю писать на бумаге. Об одном прошу – выброси из головы все тревоги, успокойся и выздоравливай поскорее. Очень скоро – как только это будет безопасно для твоего здоровья – мы увидимся, ибо я надеюсь нанести тебе визит с единственной целью: спросить, не окажешь ли ты мне честь, став моей женой. Я люблю тебя, Джоанна, дорогая моя – я и не знал, как сильно я люблю тебя, пока не прочел твое письмо. Возможно, ты поймешь то, что я не в силах пока ни высказать, ни написать. Добавлю лишь одно – какие бы неприятности и трудности ни возникли на нашем пути, я уверенно отдаю свое будущее в твои руки и чрезвычайно этим счастлив. Печалит же меня лишь то, что ты была вынуждена сомневаться и беспокоиться на мой счет. Будь ты со мной откровеннее – ничего бы этого не случилось, только в этом – слышишь, только в этом! – я тебя и виню. Жду сообщения от миссис Бёрд или от тебя, в какой день я могу надеяться увидеть тебя. До тех же пор, моя дорогая Джоанна,