Бернард Корнуэлл - Война волка

– Громче! – воскликнул один из сидящих на скамьях.

Монах повторил перевод, и почти немедленно за этим Этельхельм поднялся с места.

– Лорд король, я возражаю, – громко заявил олдермен.

Хротверд, собиравшийся уже зачитать пергамент, остановился. Эдуард, которому все происходящее явно не нравилось, хмуро посмотрел на богатейшего из представителей своей знати.

– Лорд, ты просишь слова? – спросил он.

– Лорд король, я прошу слова, – подтвердил Этельхельм.

Эдуард помедлил, потом кивнул.

– Мы слушаем тебя, – произнес Эдуард.

Этельхельм повернулся лицом к залу.

– Лорд король, я отказываюсь поверить, – начал он смиренным тоном, – что Утред Беббанбургский получил приглашение на наш совет. – Олдермен снова повернулся к Эдуарду. – Я требую, чтобы его выдворили отсюда.

Приспешники Этельхельма, а они составляли по меньшей мере половину витана, одобрительно загудели, и ропот этот становился все громче, пока Эдуард не вскинул руку. Сигтригр разумел по-английски, но не очень хорошо, и этот протест его озадачил. Эдуард неодобрительно посмотрел на меня.

– Лорд Утред, тебя не приглашали, – произнес он, явно приняв сторону самого могущественного из своих феодалов.

Я ожидал подобного поворота и заготовил ответ. Сослаться на то, что меня пригласил Этельстан, я не мог, потому как право приглашать на витан принадлежит королю, а не его сыновьям, поэтому я смиренным тоном заявил, что прибыл сюда как свидетель.

– Свидетель? – короля это слово сбило с толку.

– Лорд король, как свидетель при просителе, – пояснил я. – А свидетелям всегда разрешалось присутствовать на витане. По крайней мере, так было заведено во времена твоего отца.

– Нам на сегодня дел и без выслушивания прошений хватает, – огрызнулся Этельхельм.

– Это, как я полагаю, решать будет король, – вмешался архиепископ Хротверд прежде, чем приспешники Этельхельма успели поднять шум. – Уверен, что владыка Контварабургский согласится со мной.

Ательм вздрогнул, потеребил бороду, потом кивнул.

– Король вправе разрешить присутствовать любому человеку, по своему усмотрению, – пробормотал он.

Эдгифу, прекрасная в платье из светло-желтого шелка, склонилась к уху мужа и зашептала что-то.

Вид у Эдуарда был недовольный, но он махнул рукой.

– Лорд Утред, ты можешь остаться, – изрек он. – Но только как свидетель. Права высказываться по другим вопросам у тебя нет.

Я поклонился. Этельхельм сел, Хротверд посмотрел на Сигтригра и, теперь уже на английском, стал зачитывать список требований, которые Эдуард выдвигал как условие долговременного мира между саксонскими государствами и Нортумбрией. Монах переводил каждый пункт, а Сигтригр стоял, высокий и стройный, и терпеливо слушал.

Требования были по большей части те, каких мы и ожидали. Сварт по мере их оглашения издавал рык, но я не разделял его возмущения. Я прекрасно понимал, что западные саксы не имеют намерения исполнять договор. Они хотели выиграть с его помощью время, а как только будут готовы, порвут пергамент на куски и отправят воинов на север. И раз Эдуард не собирался соблюдать эти условия, то так же мог поступить и Сигтригр.

Договор, провозгласил Хротверд, откроет новую эру прочного мира между королевствами. Мечи, как высокопарно пообещал он, перекуют на орала. Когда эту фразу перевели, Сварт сплюнул. Чтобы заключить этот мир, продолжал архиепископ, от Сигтригра требуется признать Эдуарда своим сюзереном, принести ему вассальную присягу и возместить ущерб, причиненный нортумбрийскими разбойниками честному христианскому люду в Мерсии. Ущерб сей исчислялся в три тысячи фунтов серебра, которые полагалось внести в казну Эдуарда в Винтанкестере до праздника Пятидесятницы. Когда эта неизмеримая сумма была озвучена, зал охнул, но Хротверд еще не закончил. Говорил он мягко, зная, что его слова больно ранят Сигтригра, ведь требования были очень жесткими. Сигтригру полагалось дать клятву – всеми силами не допускать грабительских набегов, а если такой набег все-таки состоится, король Нортумбрии обязуется возместить стоимость украденного скота в казну Эдуарду и заплатить еще столько же тем крестьянам, у которых этот скот был похищен. Нортумбрийские купцы, торгующие в Уэссексе, Мерсии или Восточной Англии, облагаются новой податью, но подданные короля Эдуарда могут торговать в Нортумбрии беспошлинно. Войско короля Эдуарда имеет право беспрепятственно проходить по землям Нортумбрии. Король Сигтригр соглашается охранять жизнь и имущество всех христиан, проживающих в его государстве. Зачитав этот последний пункт, Хротверд проявил доброжелательность: опустил документ и улыбнулся Сигтригру.

– Государь, насколько мне известно, всегда так и поступал, – сказал он.

Эти слова вызвали среди слушателей возглас недоумения, а кое-кто даже вскочил, чтобы возразить, но Хротверд вскинул руку, успокаивая недовольных.

– Более того, – продолжил он. – Ты обеспечил христианским миссионерам свободный проход и защиту на землях твоего государства.

Меня подмывало спросить, готов ли Уэссекс позволить кому-либо расхаживать свободно по своим дорогам и проповедовать поклонение Тору и Одину, но мне хватило ума придержать язык. Сигтригр тоже молчал, хотя выставленные ему условия были жестокими, унизительными и не подлежали торгу.

– И еще… – Дойдя до конца документа, Хротверд слегка нахмурился. – Мы не можем полагаться на честное слово языческого правителя, ибо хорошо известно в королевстве сем, а равно и в иных христианских государствах, что язычники не уважают торжественные обещания, клянутся ложными богами и без зазрения совести отрекаются от клятв своих.

Я сомневался, что этот текст сочинил Хротверд, зато Ательм Контварабургский выглядел очень довольным собой. У Эдуарда вид был всего лишь скучающий.

– Дабы быть уверенным, что Сигтригр Нортумбрийский исполнит условия настоящего договора, – продолжил читать Хротверд, – требуется, чтобы он сей же день крестился, и принял христианского бога нашего всем сердцем как бога единого, единственного и истинного, и понял, что обречет душу свою на вечные муки, если нарушит хотя бы одно из условий данного договора. Помимо этого, он соглашается наложить запрет на почитание ложных богов и мерзких идолов во всех своих землях.

Финан толкнул меня локтем.

– Тут он на тебя намекает, – прошептал ирландец.

Хротверд выждал, когда монах переведет последние его слова, потом благожелательно посмотрел на Сигтригра.

– Принимаешь ли ты условия, господин король? – спросил он.

Сигтригр медлил достаточно долго, чтобы в зале началось беспокойство. Эдуард, удивленный молчанием гостя, несколько выпрямился на троне. Подобно остальным присутствующим, он ожидал, что Сигтригр покорно согласится на любые требования, которые ему выдвинут.