Бернард Корнуэлл - Война волка

– Садись, – сказал он терпеливо. – Угостись вином.

Я сел, а он встал и принялся расхаживать по комнатушке. Мы были одни. Принц потеребил висящий на шее крест, поглазел на кожаный полог на стене с изображением грешников, корчащихся в адском пламени, потом наконец посмотрел на меня.

– Я стану королем Уэссекса? – спросил он.

– Разумеется, – без малейшей заминки ответил я.

– Так ты поддержишь меня?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я предпочел бы воевать против Эльфверда.

Тут принц поморщился и снова принялся мерить шагами комнату.

– Отец оставит меня в Сестере.

– Хорошо.

– Почему это хорошо?

– Там Этельхельму труднее до тебя добраться.

– Я не могу вечно прятаться за стенами.

– И не будешь, – заверил его я.

– Как так?

– Когда твой отец умрет, ты поскачешь во главе мерсийского войска на юг и заявишь права на трон Уэссекса, – высказал я свое предположение.

– И сражусь с силами Этельхельма?

– Если понадобится, то да.

– Так и будет, – решительно произнес он. – И ты мне не поможешь?

– Я нортумбриец. Я твой враг.

– Мой враг? – Этельстан слегка улыбнулся. – Твоя королева – моя сестра.

– Это верно, – признал я.

– Кроме того, ты мой друг.

Принц остановился у стола, на котором в обрамлении свечей лежал простой деревянный крест. Он протянул руку и коснулся креста.

– Я хочу, чтобы ты дал мне клятву, – произнес он.

На меня он при этом не смотрел, не отрывая взгляда от креста. Этельстан ждал от меня ответа, но я ничего не говорил, и упорное молчание вынудило его повернуться ко мне.

– Поклянись тем богом, в которого веришь, – заявил он, – что сделаешь все от тебя зависящее, чтобы убить олдермена Этельхельма. И тогда я дам клятву тебе.

Я в изумлении воззрился на него. Лицо его, такое волевое и суровое, находилось в тени, но в глазах отражалось пламя свечей.

– Ты дашь клятву мне?! – переспросил я.

Принц сжимал крест, как бы пытаясь убедить меня в своей искренности:

– Я позвал тебя, чтобы дать тебе клятву. Это клятвенное обещание никогда не воевать против тебя и не вторгаться в Нортумбрию.

Я замялся, пытаясь разгадать подвох, скрывающийся за этой клятвой. Клятвы связывают, и к ним нельзя относиться легкомысленно.

– Ты сам можешь убить Этельхельма, – напомнил я.

– Если смогу, то убью, – подтвердил принц. – Но это и твой враг.

– И ты поклянешься не вторгаться в Нортумбрию?

– Вторжения не будет, пока ты жив.

– Но ты пойдешь войной на моего сына? – спросил я. – Или внука?

– Им придется заключить со мной собственные соглашения, – процедил он, подразумевая, что стоит мне умереть – и Нортумбрия окажется под ударом, и это, с горечью подумалось мне, уже не за горами. С другой стороны, если Этельстан станет королем, данная им клятва даст Сигтригру и мне время укрепить нашу страну.

– А если твой отец прикажет тебе вторгнуться в Нортумбрию, пока я жив? – осведомился я.

– Я откажусь. Уйду послушником в монастырь, если придется. Дав тебе клятву, я ее сдержу.

И это правда. Я заметил, как ближняя из свечек погасла, ее дымок завитками поднимался к потолку.

– Но я не могу убить Этельхельма, пока твой отец жив, – напомнил я. – Это будет означать войну. – Потом мне в голову пришла другая мысль, и я пристально посмотрел на него. – Ты просишь меня убить врага, чтобы не запятнать свою совесть?

Он мотнул головой:

– Я предлагают тебе то, что ты хочешь. Этельхельм пытался убить нас обоих, так давай станем союзниками, готовя смерть ему.

– Мне казалось, что вы, христиане, предпочитаете решать свои споры без смертоубийства.

Этельстан нахмурился:

– Неужели ты думаешь, что я хочу его смерти лишь из корыстных мотивов? Пока он жив, мира в Уэссексе не будет. Если я унаследую трон, олдермен поднимет мятеж против меня. Он хочет видеть на престоле своего племянника и не остановится ни перед чем, чтобы достичь цели.

– А быть может, он ищет трон для самого себя, – предположил я.

– Кое-кто такое допускает, – осторожно ответил принц.

– И убив его, я сделаю королем тебя.

Он обиделся, заподозрив, будто я обвиняю его в низменных амбициях.

– Ты и правда думаешь, что я не молился о своей судьбе? – резко спросил он. – Что я не боролся с совестью? Что не вел бесед с архиепископом Ательмом?

Вот это было интересно. Отсюда истекало, что новый архиепископ Контварабургский принадлежит к числу противников Этельхельма или, по меньшей мере, сторонников Этельстана.

– Королевская власть – тяжкая ноша, – продолжил принц, и я видел, что он предельно серьезен. – И я убежден, что лучше других способен с ней справиться. Бог возлагает ее на меня! Можешь не верить, но я постоянно повторяю молитву, которую вознес Христос в Гефсиманском саду: да минет меня чаша сия! Но Иисус, похоже, не намерен щадить меня, поэтому мне предстоит осушить ту чашу, какой бы горькой она ни была.

– Когда твой дед умирал, он сказал мне, что корона Уэссекса – это терновый венец, – пробормотал я.

– Если корона чего-нибудь стоит, – с чувством произнес Этельстан, – она должна быть терновым венцом.

– Из тебя получится хороший король, – буркнул я.

– Король, который не станет сражаться против тебя.

Эдуарду я не доверял, а вот в Этельстане не сомневался. Он был совсем как дед, король Альфред, человек слова. Если сказал, что не будет воевать против меня, значит не будет.

– Мы расскажем кому-нибудь об этом сговоре? – уточнил я.

– Думаю, лучше сохранить его между нами, – ответил принц. – И нашими ближайшими советниками. – Он помедлил. – Могу я поинтересоваться, чего хотела от тебя Эдгифу?

– Моей поддержки.

Он вздрогнул:

– Она амбициозна. – Из его уст это прозвучало как укор. – И конечно, у нее есть доступ к королевскому уху.

– И не только к уху.

– Что ты сказал ей?

– Ничего. Просто пялился на ее сиськи и слушал.

– Ничего? – он вскинул бровь.

– Эдгифу хватило ума не просить меня о чем-либо, потому что ей известен ответ. Вся та беседа была представлением с целью убедить Этельхельма в том, что мы с ней союзники.

– Умная стерва, – буркнул он.

– Но старший ее сын слишком мал, чтобы стать королем.

– Половина западных саксов считает меня бастардом, – отозвался принц. – А другая половина понимает, что Эльфверд не способен править, поэтому ее младенец – самый верный выбор. – Он глянул на деревянный крест. – Может, это и на самом деле так?

– Он слишком юн. Кроме того, ты старший сын. Трон должен быть твоим.

Этельстан кивнул.

– Я чувствую себя недостойным, – едва слышно произнес он. – Но господь убедил меня, что я – лучший выбор, чем Эльфверд. – Принц перекрестился. – Да простит Он мне эти слова, подсказанные гордыней.