Уилбур Смит - Падение с небес

Но как ни странно, у девственной природы Африки, помимо этих крылатых легионов, есть еще один защитник, и это сами зулусы. Великий царь зулусов, по имени Чака давно уже приходил в эти места. Когда именно – никто не знает, поскольку летоисчисление у зулусов не как у белых людей и они не фиксируют событий своей истории в письменном виде.

Дед рассказал Марку эту историю на зулусском языке, который для этого более уместен, при этом его старый оруженосец-зулус слушал и одобрительно кивал, а иногда ворчливо перебивал и поправлял, а порой и разражался длинным монологом, расцвечивая то или иное событие в легенде.

В стародавние времена здесь, в бассейне реки, обитало небольшое племя охотников и собирателей дикого меда, и они называли себя «иниоси» – пчелы. Это был бедный, но гордый народ, и они не покорились могущественному царю в его неутолимой жажде завоеваний и власти. Отступая перед его бесчисленными отрядами воинов, иниоси укрылись в естественной крепости на северном берегу реки. Вспоминая события легенды, Марк поднял глаза и окинул взглядом вздымающиеся на другом берегу отвесные скалы.

Их было двенадцать тысяч мужчин, женщин и детей, им пришлось карабкаться по единственной узенькой и опасной тропе до самой вершины; женщины несли на голове еду. Длинной темной цепочкой на фоне каменной стены они поднялись в свое убежище. И с самой вершины вождь племени и его воины прокричали царю, что не желают повиноваться ему.

Чака вышел один и встал под утесом; он был молод, высок и строен, отличался большой силой и величественной осанкой.

– Спускайся, о вождь, получи благословение царя и оставайся вождем своего народа, греясь под солнцем моей любви! – крикнул он.

Вождь улыбнулся и обернулся к своим воинам.

– Кажется, этот бабуин что-то там пролаял! – сказал он.

Воины дружно рассмеялись, и эхо их смеха отразилось от высоких скал.

Царь повернулся и пошел обратно, туда, где на корточках терпеливо поджидали ряды его многочисленных импи – полков, всего десять тысяч копий.

Настала ночь, и Чака отобрал пятьдесят воинов, тихим голосом вызывая каждого по имени. Самых храбрых сердцем и сильных духом.

– Как зайдет луна, дети мои, мы с вами поднимемся на скалу над рекой, – просто сказал он им и засмеялся глубоким, глухим смехом, тем самым смехом, который для столь многих стал последним звуком, который они слышали в жизни. – Ибо дерзкий вождь назвал нас бабуинами, а бабуины способны забраться туда, куда не осмелится залезть человек.

Днем старый оруженосец деда показал Марку путь, которым Чака достиг вершины. Понадобился бинокль, чтобы проследить тонкие как волос трещины и уступы не шире толщины пальца.

Мороз пробежал по коже Марка, когда он еще раз проследил его глазами, вспомнив о том, что Чака и его воины ползли вверх по скале без всяких веревок, в кромешной тьме, наступившей после захода луны, неся на себе привязанные к спине щиты и острые копья с широкими наконечниками.

Во время восхождения шестнадцать его людей сорвались со скалы и упали в пропасть, но мужество этих отборных воинов Чаки было столь велико, что ни один из них во время жуткого падения в полном мраке не издал ни малейшего звука, чтобы их не услышали часовые племени иниоси, если не считать тихих ударов живого тела о камни на самом дне пропасти.

На рассвете, пока воины царя отвлекали иниоси мелкими стычками на тропе, Чака переполз через край скалы, построил оставшихся воинов, а затем – их было тридцать пять человек против тысячи двухсот – одним сокрушительным ударом захватил вершину; каждый удар копья пробивал тело врага насквозь, окрашивая скалы потоками крови.

– Нгидхла! Я насытился! – кричали царь и его воины, вонзая копья во врага, и бо́льшая часть мужчин иниоси предпочла броситься с вершины скалы в реку, чтобы не настигла их ярость Чаки. А тем, кто не решался прыгать, помогали это сделать его воины.

Обеими руками Чака обхватил вождя иниоси и легко поднял его извивающееся тело высоко над головой.

– Если я бабуин, тогда ты – воробей! – дико расхохотался царь. – Лети, воробьишка, лети! – крикнул он и швырнул вождя в бездну.

На этот раз они не оставили в живых ни женщин, ни детей, поскольку в ночь восхождения зулусов среди шестнадцати упавших со скалы были те, кого Чака любил.

Старый оруженосец порылся в куче мелких осколков камня под утесом и показал в ладонях Марку обломанную кость, которая вполне могла быть человеческой.

После победы Чака решил устроить в бассейне двух рукавов реки большую охоту. В ней участвовали десять тысяч воинов, которые гнали дичь, и длилась охота четыре дня. Рассказывали, что царь один, собственными руками убил двести буйволов. Охота удалась на славу, и после нее он издал такой указ: «Эта земля – царское охотничье угодье, никто больше не смеет здесь охотиться, ни один человек, кроме самого царя. Эта земля простирается от скал, с которых я, Чака, сбросил иниоси, к востоку до самого горного хребта, к югу и северу на расстояние, которое может преодолеть человек бегом за день, ночь и еще один день, и здесь будет охотиться один только царь. Да услышат эти слова все люди и с трепетом повинуются».

Чака оставил здесь сотню своих людей – надзирать над этой землей под началом индуны, одного из старших начальников, и присвоил ему титул хранителя царской охоты. Он возвращался сюда снова и снова, – возможно, в эту колыбель покоя его влекла возможность укрепить и убаюкать свою измученную душу с ее пылающей и разрушительной жаждой власти. Он охотился здесь даже в то мрачное время, когда предавался безумному горю, оплакивая смерть своей матери Нанди Прекрасной. Он охотился в этих угодьях почти каждый год, пока не погиб под ударами клинков собственных братьев.

Примерно через столетие законодательный совет Наталя на тайном совещании, состоявшемся в сотнях миль от Чакас-Гейт, продублировал указ Чаки и объявил эту землю заповедником, где запрещено охотиться и заниматься хозяйственной деятельностью. Однако теперь царские охотничьи угодья не охранялись так же хорошо, как при зулусском царе. Многие годы здесь вольготно чувствовали себя браконьеры, которые охотились кто с луком и стрелами, кто силками и ямами, кто копьем и сворами собак, а также мощным нарезным огнестрельным оружием.

И возможно, уже скоро, как предсказывал его дед, люди найдут средство против сонной болезни «нагана» или же гадость, которая выведет всех мух цеце. Надуманный человеком закон отменят, и эту землю отдадут мычащим малоподвижным стадам рогатого скота и серебристому лезвию плуга. От такой перспективы Марку чуть не физически стало тошно; чтобы унять это чувство, он встал и двинулся вдоль крутого, усеянного каменными осколками склона.