Уилбур Смит - Падение с небес

Чака увидел противника, и рывки его стали еще яростнее и неистовее, а рычание его звучало как рвущийся под ураганным ветром плотный брезент.

– Прекрасно, джентльмены, теперь стравливайте! – послышался сверху, с парапета, голос судьи; ему приходилось кричать, чтобы перекрыть взволнованный гул зрителей.

– Рви его, Кайзер!

– Взять его, мальчик! Кончи его! Убей!

Стравливая собак, владельцы вцепились в поводки обеими руками и сдерживали рвущихся псов: следовало довести их до самого предела безумной ярости.

Доберман, удерживаемый на коротком поводке, рвался вперед; он был голенаст для бойцовской собаки, от широких плеч корпус круто опускался к низко поставленному заду. Зато пасть с мощными зубами выглядела огромной и страшной; если такие зубы вцепятся в горло – противнику не позавидуешь. Кроме того, Кайзер был крепок и быстр в движениях; сейчас он вертелся, рвал поводок и яростно лаял, бросаясь вперед и вытягивая длинную, почти змеиную шею.

Чака не лаял; он крепко стоял на коротких лапах и раскатисто, мощно рычал, дрожа круглым, как бочка, корпусом. Он обладал тяжелой, приземистой фигурой, его покрывала грубая пятнистая шерсть, черная с золотом, – это был метис стаффордширского бультерьера и мастифа. Голова у него была короткая и массивная, как у гадюки, и рычал он, заворачивая верхнюю губу и обнажая длинные желтые, как слоновая кость, клыки и темно-розовые десны. Желтыми, как у леопарда, глазами он следил за каждым движением противника.

– Стравливай! Стравливай! – орала толпа сверху, и владельцы потихоньку отпускали поводки, как жокеи, стремящиеся занять более выгодную позицию; они подбадривали животных, нацеливая их друг на друга.

Дирк достал из кармана какую-то небольшую стальную штучку и опустился на одно колено рядом с собакой. Животное мгновенно метнулось к нему с разинутой пастью, и лишь тяжелый намордник спас хозяина от его клыков. Из пасти собаки пошла пена, оставив несколько пятен на безукоризненно чистой рубашке Дирка.

Дирк протянул руку к заду кобеля и вонзил в его тело под самые яички короткий стальной шип, нанеся неглубокую, но способную привести его в бешенство рану; здесь достаточно только пронзить кожу, чтобы появилась капелька крови. Пес зарычал уже на более высокой ноте и боком рванулся в сторону, а Дирк снова принялся злить его, возбуждая в нем черную бойцовскую ярость. Теперь наконец и Чака залаял, выдав сквозь сдавленное ошейником горло серию почти истерических воплей.

– Готов! – крикнул Дирк, изо всех сил стараясь удержать своего кобеля.

– Готов! – тяжело дыша, крикнул в ответ Чарльз с другой стороны ямы; его Кайзер уже вставал на дыбы, высоко поднимая грудь, так что ноги хозяина скользили по песку.

– Спускай! – заорал судья.

В тот же момент оба сбросили с псов намордники и утыканные шипами ошейники.

Теперь оба зверя оказались свободны, но и лишились защиты.

Чарльз быстренько повернулся и торопливо побежал по ступенькам вверх, прочь из ямы, но Дирк еще несколько секунд подождал, не желая пропустить момента, когда псы сойдутся.

Доберман со своими длинными лапами продемонстрировал прекрасную скорость и встретился с Чакой на его половине, рванувшись всем корпусом вперед так резко, что во время бега даже выровнялась его провисшая спина.

Он бросился на противника, целя разинутой пастью в голову, и острыми как сабли зубами нанес ему глубокую рану под глазом, но зацепиться ему не удалось.

Чаке ухватить противника тоже не удалось, но в момент столкновения он развернулся и, помогая себе плечом и пользуясь огромной силой своего приземистого корпуса, ударил более крупного врага, отбив его бросок. Тот потерял равновесие, завертелся и перевернулся бы, если бы не беленая стенка, которая его и спасла, – Чака ловко развернулся и при падении наверняка впился бы врагу в глотку. Но Кайзер удержался на ногах, быстро обрел равновесие; он попытался вцепиться противнику в морду, но маленький пятнистый пес пригнулся, и тот промазал, успев схватить лишь за обрезанное, короткое ухо, которое оказалось рассечено надвое, и темные капли крови обагрили песок.

А Чака снова ударил плечом, вложив в удар весь свой вес; кровь размазалась у него от щеки до самого уха. Большой пес отскочил, уклоняясь от лобового столкновения, и, получив преимущество, бросился в атаку, стремясь вцепиться зубами в противника. Толпа пронзительно закричала, заметив его ошибку.

– Брось его! Брось его! – завопил Чарльз с посиневшим, как перезрелая слива, лицом.

Кайзер вонзил зубы врагу в загривок, где у собак находится участок свободной и толстой шкуры, подбитой слоем жира между лопатками. Злобно рыча, он принялся рвать и терзать противника.

– Делай его, Чака! Делай его! – кричал Дирк, легко балансируя над ними на узеньком парапете. – Теперь у тебя есть шанс, мальчик мой!

Сжимая челюсти, доберман слишком высоко задирал голову и в результате только терял равновесие. Загривок противника тянулся, как резина, не давая Кайзеру никакого преимущества, необходимого рычага, чтобы, навалившись всем весом, опрокинуть пятнистого терьера.

А тот, казалось, и не чувствовал захвата, хотя небольшая артерия все же оказалась повреждена и из нее забила тоненькая струйка крови, словно перышко фламинго в свете мощных фонарей.

– Брось его! – ломая руки, продолжал визжать Чарльз, словно это он сам испытывал боль; пот капал у него с подбородка.

– Вали его! Вали его! – внушал своему бойцу Дирк.

И тот словно понял хозяина: извернувшись под грудью большой собаки, приподнял Кайзера, так что ноги того оторвались от земли, и, широко разинув пасть, ударил в живот и вонзил свои желтые верхние клыки в незащищенную темную шкуру под ребрами.

Доберман завизжал, выпустил загривок противника и резко вырвался; в пасти Чаки остался кусок его живота, а через образовавшуюся дыру тут же вывалились влажные красноватые кишки. Но Кайзер отбил попытку терьера добраться до горла. Разинутые рычащие пасти бойцов с треском ломающихся зубов столкнулись, бойцы сцепились и завертелись на месте.

Морды обоих псов превратились в кровавые маски. Кровь заливала глаза, веки часто моргали, шерсть на мордах слиплась от черной крови, которая наполнила пасти, окрасила оскаленные зубы. Ярко-розовая пенная слюна сочилась из пасти у бойцов.

Они сходились еще дважды, и каждый раз первым в атаку бросался коренастый Чака, но доберман уже старался избегать плотного контакта грудь в грудь. Чаке же инстинкт подсказывал, что именно так он и должен действовать. Однако он успел получить еще две глубокие, до самой кости, раны, так что очередная его атака закончилась тем, что он врезался в стенку. Оставив на ней большое ярко-красное пятно, он тут же развернулся и снова бросился на врага.