Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

— Обратите внимание, вот это сам Огюстен де Сен Клер, так сказать, основатель рода.

— Он построил замок? — быстро спросил Николя.

— Нет… — почему-то замялся распорядитель. — Замок был построен раньше… Огюстен участвовал в одном из крестовых походов, и, по преданию, привез откуда-то с востока несметные сокровища, которые и заложили основу всего последующего благосостояния рода Сен-Клеров.

— О, да, да, — вмешалась Полетт, — у него был старший брат, которого Огюстен, вроде, того, — и она сделала жест руками, как будто откручивала голову курице.

— Это были темные времена, — проворчал Насдак.

Николя тем временем разглядывал другие портреты, украшавшие стены галереи. Мужчины и женщины в старинных одеждах, пышных и не очень, с кинжалами и розами в руках. Один из портретов, изображающий молодую девушку в белом платье и с черными локонами, чем-то привлек его внимание.

— А это кто?

— Это? — переспросил Насдак. — Понятия не имею. Судя по всему, не очень важная персона. Наверное, умерла молодой. Вот посмотрите лучше сюда, это знаменитый Поль-Филип…

— Я знаю, — опять вмешалась Полетт. — Он был алхимиком, колдуном и ужасным злодеем. Говорят, свою первую жену он живьем замуровал в стену!

— Здесь?

— Да, да, в этом самом замке, — она притронулась к ближайшей стене, — может быть, сейчас мои пальцы касаются…

— Ну, это вряд ли, — усмехнулся Насдак, — стены здесь, конечно, толстые, но не настолько, чтобы замуровать кого-нибудь, тем более живьем. Да и легенда это всего лишь…

— Не скажите, — не унималась Полетт. — В нашем роду творились темные дела. А замуровал он ее, наверное, где-нибудь в подвале. Здесь есть подвалы?

— Да, конечно.

— Давайте, давайте пойдем и посмотрим!

— Но там нет ничего интересного, темно, грязно и хранится всякий хлам.

— Ну пожалуйста, — настаивала Полетт, — это же так увлекательно.

— К сожалению, это невозможно, — твердо ответил распорядитель, — в подвал не проведено электричество, а свечи кончились. Пройдемте лучше в оранжерею, а потом я покажу вам сад.

— Какой неприятный человек, — проговорила Полетт, когда осмотр закончился и они остались одни на террасе, в ожидании обещанного Насдаком экипажа, который должен был отвезти их, куда они пожелают. — Он даже не предложил нам перекусить. А я так проголодалась!

Похоже, она намекает, чтобы я пригласил ее в ресторан, подумал Николя. Может быть, так и сделать? Не исключено, что она знает что-то еще про Амариллис, да и про бабушку Гризельду я бы ее порасспросил заодно. Николя и сам хотел есть, а потом можно было бы отправиться в монастырь. Интересно, что делают воспитанницы монастырской школы в это время дня?.. Желая получше уяснить обстановку, он спросил:

— Я думал, вы остановились здесь, в замке. На правах близкой родственницы. Или вы тоже живете в гостинице в городе?

— О нет, замок слишком мрачен. А гостиницы я не люблю, да и не очень-то это пристойно — останавливаться одинокой женщине в гостинице. Нет, нет, у меня есть гораздо лучший вариант. Здесь неподалеку живут две очаровательные старушки, они старинные подруги моей бедной матушки, вот у них-то я и остановилась. Они делают птиц, представляете?

— Птиц?

— Ну да, таких миленьких птичек. Да не живых! — рассмеялась Полетт, глядя на ошарашенный вид Николя. — Искусственных, для украшений. Они сестры. Не птицы, хотя птицы, наверное, тоже все сестры, но я говорю про старушек. А знаете что, Николя, не поехать ли нам с вами прямо туда? Мальвина с Опунцией — так зовут моих старушек — будут ужасно рады! В деревне так мало развлечений…

Николя задумался.

В небольшом уютном кафе играла тихая музыка. Марина откинулась в кресле и неторопливо закурила сигарету. Этьен захихикал:

— Прямо так и сказала?

— Ну да. Забудьте, говорю, вашу дурацкую коробку, видеть ее не могу!

— Смотри, Марина, не переиграй.

— Не бойся, он крепко сидит на крючке. Теперь он уже и сам верит, что это его идея, и чем больше я буду его отговаривать, тем больше он будет стараться убедить меня, что это в моих же интересах! А тут еще эта девчонка, очень удачно все вышло, а ведь он уверен, что я безумно ревную к ней.

— А ты не ревнуешь?

— Этьен! Не смеши меня! Давай лучше решим, каким будет наш следующий шаг.

По темной поверхности старого изношенного сапога торопливо бежал маленький черный муравей. Он спешил куда-то по своим неотложным муравьиным делам, еще не понимая, что из привычного мира попал совсем в иной, где нет прежних знакомых дорог и правильный путь необходимо выбирать заново.

— Не надо хмуриться, капитан, — широкая ладонь гиганта Жан-Поля опустилась на плечо Франсуа, — все уже позади.

— Полегче, убийца! — взмолился капитан Франсуа де Нартен, морщась от боли.

— Ну-ну, — усмехнулся гигант, — клянусь зубом морской акулы, вы притворяетесь. Всего лишь большая царапина! Мимолетный воздушный поцелуй коварной африканки.

Франсуа улыбнулся: коварной африканкой его товарищ назвал огромную фуланийскую стрелу, с которой капитан неудачно встретился на прошлой неделе.

«Все действительно позади, — подумал де Нартен, — экспедиция, превратившаяся по воле недоумка-профессора в погоню за сокровищами, бунт на корабле, два месяца пленения в сыром трюме, ужасный шторм возле берегов Сенегала, вернувший им свободу, но отнявший жизнь у «Пеликана», скитания по мангровым болотам и полупустынному Сахелю, наконец, «горячее гостеприимство» фулани. Все это позади. Их проводник Тано — маленький чернокожий человечек из племени тукулор — уверяет, что через пару дней они будут в Дакаре. А пока — очередной привал в небольшой деревушке, сытное сенегальское маффе, по странной традиции подаваемое в углублениях деревянной доски, и ставший уже привычным сок баобаба. Какой изумительный рубиновый цвет у этого напитка! Совсем как у того камня, который он подарил Эмилии. Как странно… Он постоянно вспоминает не жену и даже не детей, а ее. Когда это было? Да, 18 лет назад, за пару месяцев до его знакомства с Патрисией. Эмилия… Загадочная, манящая, недоступная… Сколько раз он просил ее руки! Сколько совершал безумств, сколько дарил подарков! А она взяла только этот рубин. Тогда они стояли в саду и долго молча целовались. А потом она сказала, что посвятит свою жизнь Богу…»

— О семье задумались, капитан? — прервал его размышления Жан-Поль. — Не скучайте, теперь уже не так долго. Скоро увидите свою женушку.

— Не знаю, увижу ли, — вздохнув, ответил Франсуа. — Похоже, милый друг, она от меня сбежала.