Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

До дома они доехали заполночь. Там все уже спали и пришлось долго стучать в дверь, пока показалась заспанная физиономия горничной. Патрисия сразу бросилась к сыновьям. Анри испугался незнакомой тети, заплакал. «Какая мама? — спрашивал он капризно сквозь сон и слезы. — Моя мама уехала и скоро приедет». Патрисия сама чуть не заплакала. Малыша оставили в покое.

Жюльен, как и положено большому мальчику, сделал вид, что ему в общем-то все равно, кто там приехал. Он буркнул деланно равнодушно:

— Как доехали? Багаж при вас или потом подвезут?

Назавтра Франсуа с самого утра уехал в полицию за новостями. Первое заявление было подано еще вчера в Монпелье. Дежурный жандарм записал приметы (а какие приметы могли сообщить Франсуа и Патрисия? Ну, школьная форма. А обувь, прическа? Хорошо хоть у Патрисии нашлась фотография двухлетней давности) и обещал послать запросы по линии.

Вернулся он уже после полудня, уставший и хмурый, привез с собой географический атлас и несколько справочников по Африке и Полинезии. Новостей по случаю воскресенья в полиции не было. Реалистически рассуждая, получения ответов на запросы можно было ожидать не раньше вечера понедельника.

Патрисия встретила его с ворохом писем в руках:

— Франсуа, смотри, тут все наши письма! И что я тебе писала и те, что ты, наверное, мне отправлял.

— Откуда?

— Очень странный пакет. Он лежал в почте. Адресован нам с тобой, обратный адрес — какой-то замок Сен-Клер. Внутри была абсолютно сумасшедшая записка и наши вскрытые письма.

— Ты знаешь отправителя?

— Нет. Подписано инициалами: А-Н. Вот, посмотри сам. — И Патрисия протянула мужу листок.

Франсуа стал читать:

« Я хорошо знаю вас… вас преследует враг… мечтает уничтожить вас… письма, похищенные у вас… зелье подложных писем… верьте мне… я ухожу от вас в мир более совершенный… последнее напутствие… вам может прийти извещение, что один из вас избран наследником… де Сен-Клер… должен вступить во владение… это ловушка… откажитесь… А-Н. »

— Кто такой этот А-Н? — На Патрисию смотрел недоверчивый взгляд. Она хорошо помнила эту манеру Франсуа смотреть. Эти льдинки в глазах, отрывистая речь — все предвещало скандал. Ах, зачем ссора? Они так хорошо встретились… Та ночь в гостинице в Марселе… Обещания друг другу, что все изменится… И вот опять! Нельзя допустить нового скандала!

— Франсуа, послушай, — голос Патрисии был так мягок, как только можно, — послушай, дорогой. Во-первых, я тебя люблю. Ты это знаешь?

Франсуа нехотя кивнул.

— Во-вторых, мы давно не виделись и нам надо много чего друг другу рассказать. И, боюсь, мне рассказывать придется дольше. А тебе надо будет слушать, и я прошу тебя терпеливо выслушать. Обещаешь мне сначала выслушать, а потом только спрашивать?

Франсуа опять кивнул.

— Хорошо. Перед тем, как я начну рассказ, почитай, пожалуйста, письма. Это письма, которые я написала за последние два года. Адресованы они тебе — прочитай их хоть теперь.

Патрисия положила мужу на колени конверты из пачки, которую она держала в руках, и вышла из комнаты. Капитан принялся за чтение.

Патрисию он нашел в столовой.

— Я прочел, Патрис. Очень жаль, что я не мог прочесть их раньше. Насколько легче мне было бы вдали от тебя и от дома.

— Знаю, дорогой. Теперь выслушай меня. Я не знаю, кто такой А-Н. Я понятия не имею, о чем он пишет, о каком враге и какой опасности. Я никогда не слыхала ни о каких Сен-Клерах, никогда не была в их замке и ничего не знаю о наследстве. Я не знаю, как и почему наши письма оказались в этом пакете. Если ты мне веришь, я буду говорить дальше. Если нет… Ты веришь мне?

— Я верю тебе, Патрис…

Когда вечером все общество сошлось в гостиной, молодежь завела разговор о будущем, о планах. Франсуа сидел в кресле в углу и почти не слушал. Мысли его были заняты пропавшей дочерью. Он едва видел Жюльена, который так вырос за последние два года, Сержа Тереля, парижского студента, и этого немного нескладного юношу, младшего брата Патрисии. Патрисия, которая предпочла остаться за порогом и смотреть на молодежь оттуда, напротив, прекрасно замечала, что Жюльен стал ужасно похож на отца, что Серж — красивый молодой человек и мог бы составить Мими прекрасную пару… Ах, только бы с нею ничего не случилось. Только бы завтра из полиции пришли благоприятные известия. Как было бы замечательно, если бы она всего лишь простудилась в поезде и теперь лежит в больнице где-нибудь в Вэ.

— Я тоже собираюсь учиться в Париже, — Бенито пытался выглядеть важным, обращаясь сразу к Сержу и Жюльену. — Вероятно, займусь кораблестроением.

— Вы хотите стать инженером? — заинтересовался Серж. — А я думал, пойдете по стопам отца, станете моряком.

— Отца? Мой отец вовсе не моряк, мой отец был землевладельцем в Венесуэле.

— Как это? — не понял Серж, — разве капитан де Нартен не ваш отец? Я думал, вы брат Жюльена…

— Да нет, — рассмеялся Жюльен. — Бенито мне не брат. Бенито — мой дядя. Хотя мне почему-то кажется, что он больше похож на брата… Вы знаете, Мими… Мими — это сестра моя и Анри, старшая сестра, — пояснил он, — так вот, она всегда говорила, как ей хотелось бы иметь старшего брата. А меня и Анри иначе как малышней не называла.

Франсуа вскочил и выбежал из комнаты. За дверями он столкнулся с Патрисией.

— Что с тобой, Франсуа?

— Патрис, как они могут? Как они могут смеяться, о чем-то говорить, когда Мими пропала? И этот их не то брат, не то дядя…

Патрисия похолодела. Неужели муж догадался? Во всех своих объяснениях с Франсуа она ни словом, ни намеком не касалась тайны рождения Бенито. Паника испуганной птицей забилась в ее груди.

Но капитан был далек от этого разрушительного открытия:

— Этот их не то брат, не то дядя — ему наше горе совсем безразлично!

Патрисия как могла ласково потянула его за руку в столовую. Потрясение ее отступило.

— Дорогой, никому из нас не все равно. Ты увидишь, что Бенито переживает вместе с нами. Но молодые люди стараются не поддаваться отчаянию, пытаются найти общие темы для разговора. Разве это плохо? Ведь сейчас никто из нас не может ничем помочь… Переживать преждевременно не надо. Я уверена, я просто уверена, что наша Мими очень скоро найдется и с ней все будет хорошо.

Надо ли говорить, что Патрисия вовсе не была в этом так уверена? Но она твердо понимала, что если кто и может сейчас стать нравственным стержнем всей большой семьи, то это она. Потом, позже, Франсуа оправится, придет в себя, возьмет все в свои руки. А пока надо ему помочь, надо дать ему время.

На следующий день Филипп и Серж Терели уехали домой. Серж спешил вернуться к занятиям в своей Эколь Нормаль. Филипп мог бы еще задержаться, но смысла в этом не было, помочь он не мог ничем.