Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Но что-то изменилось вокруг. Что-то неуловимое ушло. Мать Луиза не слышала больше вокруг себя веселого смеха, оживленной речи. Прекратилась веселая возня девочек, исчезли улыбки с лиц послушниц, засохли до скуки обсуждения запутанных вопросов Писания, которыми с такой охотой занимались прежде сестры.

Все эти смешочки, хиханьки, беготня прежде очень раздражали Луизу. Не подобают они смиренным служительницам Господа. Но совсем без них тоже ведь нельзя. У них, конечно, монастырь — но все же не кладбище.

Кроме потерь неощутимых, были и ощутимые. Трех воспитанниц родители забрали из школы. Послушница Катрин объявила, что не ощущает более в себе призвания к монашеству и оставила монастырь. Свой взнос Катрин назад не получила, но деньги за школу и пансион девочек пришлось вернуть. Каждое событие по отдельности ничего особенного собой не представляет, но все вместе и разом — это очень неприятно. Это бьет по репутации монастыря и школы.

Не беда, все еще можно поправить. На носу Рождество. Будут благотворительные базары, запланированы выступления хора. А что, если объявить о возможности родителям школьниц и родственникам послушниц посетить в эти дни монастырь? Пусть сами увидят, как поставлена у них дисциплина, как организовано обучение, как ведется приготовление кандидаток в монахини.

Да, именно так и надо сделать. Пусть все увидят и услышат, что бегство воспитанницы произошло еще при предыдущем руководстве. Что нашумевшее вторжение полицейской команды было вызвано всего лишь неудачной попыткой ограбления. Что не сходящие со слуха исключение воспитанницы и уход послушницы только оздоровили обстановку…

Закончить свои размышления матери Луизе не удалось. В дверь просунулась явно чем-то испуганная послушница и пискнула:

— Мать настоятельница, вас хотят видеть…

Она не успела договорить. Девушку решительно и довольно невежливо отодвинули в сторону и в кабинете появились мужчина и женщина. Это были Франсуа и Патрисия де Нартен.

Добравшись до Монпелье, они немедленно отправились в монастырь и, разузнав, где можно найти настоятельницу, пошли к ней. Филипп и Бенито остались во внутреннем дворе. Школьницы и послушницы с любопытством смотрели на Бенито. Монахини с явным неодобрением отнеслись к Филиппу, который, только присев на лавочку, немедленно задымил папироской. Бенито с любопытством оглядывался по сторонам, изо всех сил стараясь показать, что быть таким откровенным предметом женского внимания ему не впервой. Филипп был занят своей папиросой и, казалось, не замечал окружающих.

— Что случилось с Мими?! Где моя дочь?! — Сходу обратился капитан к настоятельнице.

— Простите, с кем имею…

— Мать настоятельница, мы — родители Эмилии де Нартен, вашей воспитанницы. Мы хотели бы видеть ее. Где она? — Это Патрисия попыталась смягчить напор мужа.

— Воспитанница Нартен? Она больше не наша воспитанница, — Луиза старалась говорить помедленнее и почетче, понимая, что воинственное настроение нежданных посетителей может вылиться в неприятный скандал. — Эмилия Нартен была исключена из монастырской школы за безнравственное поведение и вредное влияние на других воспитанниц. Она отправлена домой.

— В чем выражалась безнравственность поведения моей дочери? Я уверяю вас, мать Луиза, что Эмилия была воспитана мною…

— Ваша дочь, мадам де Нартен, была неоднократно уличена в распространении среди других школьниц рассказов и выдумок предосудительного свойства.

— Каких именно выдумок?

— Всякие Растиньяки, графы Альберты, Вальжаны… — начала с пафосом перечислять Луиза. Хорошо, что Совель ей все досконально пересказала, теперь этим требовательным нахалам ее не сбить!

Несмотря на напряженность ситуации, Патрисия не выдержала и расхохоталась:

— Так вы обвиняете мою дочь в том, что она пересказывала подругам содержание романов Бальзака, Гюго, Жорж Санд и других наших великих писателей? Этим исчерпываются ее прегрешения?

«Каких еще писателей?» — Луиза не готова была возразить. Ну и что, что писателей? Мало ли кто чего понапишет? Совсем не все написанное пригодно для глаз молодых девушек. Но не спорить же сейчас о методах воспитания. И она пустила в ход решающий аргумент:

— У воспитанницы Эмилии Нартен было обнаружено написанное на старинной бумаге письмо самого возмутительного и развратного содержания.

— Могу я видеть это письмо? — вмешался Франсуа.

— Не можете! Я уничтожила его! — пришлось соврать Луизе. Но ведь это была правильная ложь, верно? Правильная ложь не является грехом.

— Так, — резюмировал Франсуа. — Вы исключили воспитанницу за ее знание французской литературы и, якобы, письмо, которого никто, кроме вас, не видел. Это я понял. А теперь главный вопрос: где она?

— Исключенная воспитанница Эмилия Нартен отправлена домой. Наша монахиня, сестра Елена, сама отвезла ее на вокзал, купила билет, обеспечила едой на дорогу и дала все необходимые инструкции. К вам домой я протелефонировала лично и попросила организовать встречу.

— Мими не приехала домой! — сорвалась в крик Патрисия. — Моя дочь потерялась!

— Где можно найти сестру Елену? — Франсуа пока еще держал себя в руках. — Мы хотели бы поговорить с ней.

— Это абсолютно исключено, — отрезала Луиза. — Сестра Елена на послушании и до конца следующей недели не может никого видеть. — «Епископ непременно отпустит мне мою невольную ложь. Это правильная ложь. Это даже и не ложь, это угодная Богу хитрость».

— Ответьте мне еще на один вопрос, — продолжал капитан. — Я посылал телеграмму дочери на адрес монастыря. Она получила ее?

— Ничего не знаю о телеграмме. Но мне докладывали, что Эмилия Нартен за последние полгода никакой корреспонденции не получала.

— Пошли отсюда, Патрис. — Франсуа поднялся. — Ничего мы здесь не добьемся. А вы, любезная, — обратился он к матери Луизе, — знайте, что отсюда мы идем прямо в полицию.

— Меня вы этим не испугаете! Епископ меня поддержит!

— Епископ, может быть, и поддержит. А кардинал? Я через несколько дней буду в Париже. Ваше возмутительное самоуправство не останется безнаказанным. И молите Бога, чтобы наша дочь нашлась живой и здоровой!

С этими словами Франсуа и Патрисия ушли. Про кардинала Франсуа упомянул наугад, ему хотелось хоть чем-нибудь припугнуть настоятельницу. Но, сам не зная того, капитан попал точно в цель. Кардинал в Париже был назначен недавно и про него говорили, что он не сторонник буквального прочтения Писания и что в своих посланиях призывает внимательнее следить за течениями светской жизни.

Луиза поджала губу. Вот опять неприятность свалилась. За что?