Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Сразу следом за ними в магазин вошел приличный среднего роста господин лет 40, в элегантном темно-коричневом костюме. Он проследовал прямо к стеллажу с кольцами и глубоко задумался. Наконец он оглянулся и, не увидев продавца, обратился к Мими.

— Прошу прощения, мадмуазель, как вы думаете, подойдет этот перстень для девушки вашего возраста? — и он указал на кольцо с большим сапфиром.

— О, нет, мсье, это слишком громоздко для девушки. Это для дамы средних лет! — отвечала Мими. — Для девушки нужно что-то поизящнее. А какие у нее волосы?

— Волосы? — удивился Гастон Лекруа (а это был он). — Волосы… Рыжие у нее волосы. Такие, знаете, медные.

— Тогда вот это. — И она указала господину на колечко в виде переплетенных рук, которые держали оправу с плоским камнем светло-коричневого цвета, усеянным золотыми искорками. — А здесь, на камне, можно попросить вырезать инициалы! Говорят, такие камни приносят удачу.

— Удачу? — усмехнулся Гастон. — Удача нам не помешает. Я возьму это колечко. Спасибо, мадмуазель, весьма признателен за совет. Уверен, что Дениз понравится!

И он раскланялся и отбыл. А Мими долго не могла растолковать соскучившемуся среди «побрякушек» Бенито, почему упоминание рыжеволосой Дениз так ее взволновало.

Но это все было вчера. А сегодня, оставшись одна, Мими отправилась, куда ноги поведут. Ноги повели ее прямиком к Эколь Нормаль. Телеграмма Сержу была отправлена еще перед отъездом, а вчера вечером они по телефону условились встретиться в скверике неподалеку от Школы. Мими пришла первая и у нее было время немного отдышаться от быстрой ходьбы и новых для нее парижских впечатлений. Серж примчался через три минуты и с ходу стал оправдываться, что профессор задержал группу после лекции, убежать было совершенно неприлично, он при первой возможности… А Мими просто слушала звук его голоса, смотрела в серые глаза и ждала, когда он догадается взять ее за руку.

Через полчаса Сержу опять надо было убегать на занятия. Перед расставанием Серж обнял ее, хотел поцеловать в губы… Мими с усилием отстранилась. Серж растерялся:

— Мими, я что-нибудь не так сделал? Извините меня…

Девушка закрыла ему рот ладонью:

— Не надо Мими. Зови меня Амариллис. — И губы ее открылись навстречу поцелую.

Франсуа закончил свой доклад и сел обратно за стол. Жан-Поль пожал ему руку, одобрительно кивнул. Настал час газетчиков: ответы на вопросы из публики.

Широкую публику и господ журналистов не очень интересовали красоты Полинезии и особенности навигации между рифов и атоллов. Зато Африка! Африканские приключения вызвали множество вопросов.

— Капитан, как вам понравились африканские красотки?

— Мне было не до них. Шляпки, на мой вкус, несколько тяжеловаты. Парижские фасоны мне кажутся более привлекательными.

— Капитан, вы рассказывали о своей болезни и чудодейственном африканском лекарстве. Что вы еще узнали о целебном действии теплых камней?

— Я уверен, господа, что так называемые «теплые камни» и «светящаяся вода» сослужат хорошую службу нашей науке. По совету моего молодого друга (Франсуа показал на Сержа; у Мими появился законный повод лишний раз обернуться) камни и остаток воды мы, я и мой помощник, лейтенант Круво (Жан-Поль кивнул), передали в Институт Радия в распоряжение мадам Кюри.

— Капитан де Нартен, каковы ваши и вашего помощника дальнейшие планы? Опять в плавание?

Поднялся сидевший за столом адмирал:

— Лейтенант Круво уже получил назначение с повышением в Атлантическую эскадру. Капитан де Нартен попросил отпуск для приведения в порядок личных дел, и этот отпуск решением Министерства ему предоставлен. За время отпуска мы определим место дальнейшей службы капитана де Нартена. Будет ли это назначение на боевой корабль или служба в нашем центральном аппарате, я пока сказать не могу.

Аудитория вежливо поаплодировала адмиралу.

— Капитан, как вы объясните, что из команды «Пеликана» в живых остались только двое старших офицеров?

— Я объяснял… Я говорил уже, что был шторм и нас смыло… Но я готов повторять еще и еще: вся команда вела себя героически! Я глубоко скорблю о судьбе погибших членов команды «Пеликана». Я приношу свои глубочайшие соболезнования семье погибшего в шторме моего младшего помощника Мориса Симара. Его отец сейчас здесь, в этом зале.

В углу зала поднялся мужчина. Ему похлопали. Франсуа продолжал:

— Семьи всех погибших моряков получат пенсии от Министерства. Я предлагаю организовать еще и национальную подписку в фонд семей погибших.

По аудитории пронесся одобрительный гул.

— Капитан де Нартен внес совершенно правильное предложение, — добавил адмирал. — А мы в Министерстве рассмотрим вопрос о сооружении мемориала погибшему «Пеликану» и его героической команде.

И зал взорвался аплодисментами.

Но вопросы капитану продолжались:

— Известно ли вам местопребывание Гюнтера Треплица?

— Нет, неизвестно. Этот германский проходимец бесследно скрылся.

Поднялся секретарь Общества Клодель:

— Господа, я уполномочен заявить, что Географическое общество возбуждает судебный иск против Гюнтера Треплица. Мы обвиняем его в подделке документов, незаконном вмешательстве в работу, осуществлявшуюся по приказу Правительства, нанесении крупного материального ущерба Французской Республике.

Аудитория загудела.

Встал адмирал:

— Я со своей стороны хочу подчеркнуть, что никакие происки иностранных авантюристов не смогли и не могут подорвать патриотический дух французских военных моряков. Присутствующий здесь героический капитан де Нартен — живое тому свидетельство!

«Да здравствует де Нартен — капитан французов!» — закричал голос с задних рядов. Передние подхватили возглас, толпа вскочила на ноги, загудела. «Ура! Ура де Нартену! Да здравствует Франция!»

Публика с галерки уже бежала вниз. Франсуа подхватили на руки, понесли по проходу, через вестибюль, на улицу, откуда-то появились огни… И вот уже не толпа, но демонстрация, факельное шествие стремилось по широкой улице, направляясь к набережной. Кресло с Франсуа все так же несли впереди на руках. Жан-Поль, Серж и Филипп Терели шли рядом, Патрисия и Мими были оттерты людским потоком, они, стараясь только не отстать от толпы, бежали следом.

«Да здравствует Франция! Да здравствует капитан де Нартен!» — эти лозунги поминутно срывались с уст и возбуждение не спадало.

Если бы Патрисия смогла забежать вперед и взглянуть на мужа, то к своему удивлению она не смогла бы увидеть бы торжества на его лице в этот миг триумфа. Но о причине, не позволяющей Франсуа торжествовать, знали только его верный помощник и хороший друг.