Эванжелин О'Нет - Зови меня Амариллис [СИ]

Но пауза оказалась недолгой. На этот раз Аристид сам завел беседу. Его почему-то очень интересовала семья Дениз, ее родители, дальние предки. Он, казалось, очень радовался ответам девушки о роде де Каркассонн. А вот рассказы о тетке, о магазине мсье Клоделя его интересовали не очень и даже огорчали. Зато он подробно расспрашивал о монастыре, о школьных предметах, об оценках Дениз.

Говорить приходилось громко, перекрикивая шум мотора, часто переспрашивать, и это ужасно утомляло спутников. Разговор, наконец, утих. Аристид вел машину, напряженно вглядываясь вдаль (уже начинало смеркаться) и отчаянно стараясь удержать автомобиль на ухабистой дороге. Дениз молчала, погруженная в собственные размышления и переживания.

Вот они едут. А уже темнеет. Скоро они должны будут остановиться на ночлег. Наверное, это будет отель. Да, красивый и роскошный отель на залитой огнями городской улице. Милый Аристид поведет ее в ресторан. Или нет, они закажут ужин в номер. Конечно, будет шампанское, какой-нибудь салат, жареный цыпленок. Аристид выстрелит пробкой в потолок, разольет искрящуюся жидкость по стаканам (Дениз еще никогда не пила дорогого вина). Нет, не по стаканам — по фужерам. В хорошем отеле должны быть красивые хрустальные фужеры на длинных ножках. Он скажет какие-то красивые и совершенно необязательные слова. Слуга унесет остатки еды и оставит им еще одну бутылку. Дениз встанет со стула и подойдет к окну. За окном будут огни, шум чужой жизни, а в комнате — полумрак и тишина. И будут гореть свечи. Да, обязательно свечи. Аристид снимет с колен салфетку, тоже встанет, допьет бокал, поставит его на стол и подойдет к ней сзади. Он встанет у нее за спиной, чуть касаясь ее платья пуговицами накрахмаленной рубашки. Потом… потом… он обнимет ее. Нет, он возьмет ее за руку. Да, он возьмет ее за руку и Дениз обернется к нему, к своему повелителю. Аристид поцелует ей руку (ах, ей еще никто никогда не целовал руки!), но не отпустит, а возьмет еще и вторую руку. Возьмет и немного подержит. Потом… потом он положит свои руки ей на талию и чуть-чуть привлечет к себе. Дениз слегка качнется и ее лицо окажется совсем рядом с лицом Аристида. И тогда Аристид коснется ее губ своими губами. Сначала легко, потом прижмется к ним. А она? О, Дениз ответит ему поцелуем. Таким долгим, страстным поцелуем. Как это было в том кино? Неважно. Она ответит ему поцелуем, положит руки ему на плечи, а его руки обовьются вокруг нее и сомкнутся у нее за спиной. А потом… потом… Потом он ей скажет, как он ее любит… И она что-нибудь бессвязное ему ответит… А потом…

Что же будет потом? Дениз примерно понимала, что будет потом (что она, маленькая, что ли?), но совершенно не представляла, как будет. Ну почему в школе про это ничего не рассказывали? Их тела сольются в страстном объятии, он возьмет ее на руки и отнесет в спальню… А дальше? Что она, Дениз, должна делать? Надо ли ей самой раздеться или Аристид должен ей помочь? Нет, он должен сорвать с нее одежду! А потом? Будет ли Аристид кричать трубным голосом, как бык с фермы? Или держать ее зубами за шею, как делают коты? Но ведь тогда у нее на шее останется некрасивое пятно. Не страшно, пятно можно будет закрыть пелеринкой. Это будет такая изящная кружевная пелеринка… Будет ли больно? Не будет ли Аристид разочарован, увидев ее голой? А каким он сам окажется без своей накрахмаленной рубашки? И у нее разлохматятся волосы, а гребешка же нет! Будет ли в отеле гребешок?

Дениз вся раскраснелась, и по телу ее пробегали волны, то горячие, то холодные. И было какое-то странное, незнакомое ей чувство внизу живота. Хорошо, что уже стемнело и Аристид не мог видеть пятен на ее разгоряченном лице.

Однако отель, к которому они наконец подкатили, роскошным было назвать никак нельзя. И не шумела вокруг, блестя огнями, городская улица. А был, скорее, простой деревенский дом с комнатами внаем. Вместо города виднелось здание железнодорожной станции. И не было шампанского, а была простая вода. Хотя жареный цыпленок был. Но больше не было ничего, потому что Аристид попросил у хозяина две комнаты и сразу после ужина скрылся у себя за дверью, бросив ей рассеянно, на ходу, уже закрывая за собой дверь:

— Ну, вы тут располагайтесь, как сможете, особенно не взыщите, а завтра двинемся дальше.

Дениз хотела удивиться и обидеться, но не было сил. После нескольких часов тряской и пыльной дороги она только и могла, что доползти до кровати, стянуть кое-как платье, забраться под одеяло и немедленно провалиться в сон.

Наутро Аристид громко постучал в дверь, подождал, пока в щелочку высунется заспанный носик, и велел:

— Одевайтесь скорее, мадмуазель. Наш поезд через двадцать минут.

— А почему поездом? Где машина? Позавтракать? — Все эти вопросы Дениз задавала, уже поспешая вприпрыжку за почти бежавшим впереди Аристидом.

— Не получится дальше на машине. Дорога плохая, а вы и так все разбиты после вчерашнего. — Аристид не стал вдаваться в дальнейшие объяснения. Дениз надулась. Во-первых, за его вчерашнюю неучтивость. Даже не поцеловал! Ушел к себе в комнату — и все! Невежа! Во-вторых, за сегодняшнюю торопливость и нежелание говорить. Ведь она из-за него бросила все: дом, школу, тетю. Тетя, наверно, переживает, ругает ее, неблагодарную. И как тетя будет без нее? Кто теперь станет венки делать? А этот медведь спокойно залезает с головой в окошко кассы, спешит к вагону (опять за ним бежать надо!), и, почему-то со вздохом облегчения, подсаживает ее на подножку.

Дениз устроилась в вагонном кресле (они ехали во втором классе) и притворилась, что дремлет. И правильно сделала. Все равно Аристиду не до нее. Спросил у кондуктора газету и весь в нее ушел. Все-таки как он мог ее вчера не поцеловать?

Справедливости ради надо заметить, что Дениз отчасти была рада, что ничего у них в гостинице не случилось. Что не случилось то непонятное, запретное, манящее и пугающее, чему она не знала названия. Но почему не случилось? Разве не говорили всегда женщины вокруг нее, что все мужчины одинаковы и им всем только одно надо? Может быть, Аристиду не надо? Или он так ее любит, что не может позволить себе даже дотронуться до нее до свадьбы? Эта мысль сначала очень захватила Дениз, но, поразмыслив, она оставила ее. Поведение Аристида в последние часы отнюдь не свидетельствовало в пользу такой версии. И где же киностудия? Вопроса этого Дениз задать не успела, потому что и вправду задремала.

Аристида в это время очень мало заботили чувства и проблемы Дениз. Ему удалось все-таки вытащить эту девушку из сонно-провинциального Монпелье. Времени на нее было потрачено достаточно, но и результат себя оправдал. Архивные справки не наврали — она действительно аристократка старинных кровей, хоть и бедна как церковная крыса. Но кровь есть, в школе ее чему-то учили, Лекруа как раз такую и хотел. Теперь надо спокойно доехать до места. Правильно он догадался ее на кино ловить. Эти провинциальные дурочки все поголовно сходят с ума по кинокрасавцам. Скажи им «режиссер» — готовы на край света за тобой бежать. Только бы ее тетка не отправилась сразу в полицию. Надо было, наверное, по-другому действовать, по старинке — пойти прямо к тетке, дать ей денег, договориться, а потом уже голову девке дурить. Он же и планировал с теткой разговоры разговаривать, ножкой перед ней шаркать, бумажником шуршать. Но не случилось, и теперь вот верти головой по сторонам, смотри, не идет ли полицейский. А девочка пускай поспит. За вчерашнюю дорогу она, должно быть, вся вымоталась. Может быть, стоило к ней вчера в отеле подкатиться? Да нет, куда ей в таком состоянии, небось еле до кровати доплелась. А потом Лекруа все равно узнал бы. Пусть уж он получит ее целенькой. И внутри целенькой и снаружи. О, каламбур. Не забыть щегольнуть. Платье ей надо новое, это раз. Шляпку по моде, это два. Туфли? Да, туфли нужны. И умыть с дороги хорошенько.