Дарья Иволгина - Новгородская ведьма

Ей вспомнилась одна странная ролевая игра. Играли ранней весной — в лесу еще лежал снег, а по роли Гвэрлум была босиком. Девять разных персонажей, no сюжету, должны были очнуться в некоем замкнутом пространстве — в ловушке. У каждого есть часть ключа к разгадке, но вот беда: все девять принадлежат к разным расам и враждуют между собой. А время ограниченно… Постепенно товарищи по несчастью наладили отношении, сложили вместе части головоломки, но разгадать ее механизмы все не могли.

Тогда появился мастер с кубиками в руке. Технология очень проста: каждый, кто прикасается к ключу, внезапно оказывается висящим в безвоздушном пространстве перед самим духом тьмы. А дальше — кидай, игрок, кубики: если не выбросишь две шестерки, то все, песенка твоя спета, попадаешь в вечное рабство духу тьмы.

Один за другим пытали счастье игроки, и все возвращались смущенными.

Гвэрлум по роли принадлежала на сей раз не к своей расе темных эльфов, но к другой — она забыла, как это существо называется, но оно было принципиально простым, примитивным даже и, главное, абсолютно чистым, неподвластным злу. Мастера только головой качали. Сыграть «чистое существо» еще возможно, но как обмануть кубики? Выбросить с первого раза две шестерки — дело практически невозможное.

Гвэрлум взяла кубики и тотчас выронила. Две шестерки лежали на снегу. И дух тьмы, обезоруженный «чистым существом», выдал ей все тайны…

Это был первый и, пожалуй, единственный раз в ролевой практике Гвэрлум, когда ролевая реальность оказала существенное воздействие на реальность физическую, «реальную». Правда образа сильнее правды-кубиков. И вся группа «приключенцев» была спасена…

Гвэрлум не верила, что невозможно повторить такое теперь, когда они оказались в очередной иной реальности. Физические законы здесь, конечно, действуют в первую очередь, но должны сработать и другие законы, законы моделирования ролевого пространства. Они подчас оказываются очень сильны — сомневаться в этом не может никто из тех, кто хоть раз участвовал в игре.

Однако высказывать свои соображения вслух она не стала. С утра Наташа, желая сделать приятное Флору, сменила свой наряд рынды на женское платье, длинное и целомудренное, скрыв стриженые волосы платком. Соответственно, изменился и ее образ: теперь она была смиренна и молчалива. И коварна, и скрытна, поняла она вдруг. Все эти тихони с опущенными глазами всегда что-то скрывают на сердце.

И натура «темного эльфа», которую Гвэрлум так долго лелеяла и взращивала внутри души, опять взяла верх. Гвэрлум ничего не сказала, но мысленно воспротивилась всему, что слышала за столом. Она знала, что восстанет против всеобщей покорности судьбе, что сделает все возможное, лишь бы отыскать ключ к спасению, лишь бы вырваться из этого чужого, неприятного мира.

Флор уехал на следующий день. Сборы были недолгими. Животко уныло слонялся по двору — не хотел уезжать и «учиться уму-разуму». Вадим был немного растерян, но держался хорошо, спокойно.

Наташа вышла проститься уже под самый конец, старательно подражая какой-нибудь Прекрасной-Премудрой, как их показывают в фильмах про Кащея Бессмертного: степенная, добрая, преданная. Поклонилась Флору, мысленно поздравляя себя: вышло и плавно, и вместе с тем любовно. Потом обняла его, поцеловала в щеку.

Флор был растроган и не скрывал итого. Девушка ему нравилась все больше и больше. Не напрасно взял ее под свое крыло, глядишь — выправится, еще станет всем на зависть. Поклонился и он Наташе, а после повернулся и пошел прочь со двора. Следом поплелся Животко, а последним ушел Вадим. Бегло пожал руку Харузину, кивнул Недельке, Наташе махнул — и был таков. В пути ему лучше думалось. Может, по дороге что-нибудь углядит или придумает.

Гостей, которыми Неделька в отсутствие хозяев заполонил дом, заметно поубавилось, самая рвань исчезла в ту же ночь, когда появились близнецы, однако кое-кто задержался, в том числе странница по прозванию Сольмира. Крещеного имени своего она не говорила — может, и не имела такового. Она засела в светелке у Натальи и занималась там прядением, да так ловко, что Гвэрлум глаз не могла оторвать.

Сольмира выглядела странно — почти невероятно. Она была рослая, как гренадер времен Павла Первого, с серыми волосами, тщательно убранными под плат. Из-под платка выглядывал только хвост косы, похожий на мышиный. Наташе чудилось: если потрогать эти волосы, они на ощупь будут жесткими, точно пакля. Широкоплечая женщина была костлявой, а лицо имела совсем маленькое, словно оно принадлежало пятилетнему ребенку, румяненькое, кругленькое, без единой морщинки, без бровей и ресниц. Как целлулоидный пупс, думала Наташа, украдкой разглядывая мастерицу.

Сольмира за работой напевала. Все песни у нее были на одну мелодию и странным образом напоминали Наташе ролевые.

«Барды» или «менестрели» — совершенно особенная категория ролевиков. Эти люди пользуются в своей среде повышенным почтением. От них не требуется большого соответствия эпохе в плане костюма — менестрель повсюду, в любой эпохе, на любой игре расхаживает в женских колготках, тунике с поясом и гитарой за плечом. Везде он желанный гость.

Менестрели-девушки от менестрелей-юношей, в принципе, ничем не отличаются. Точно так же выходят из ночи, бесприютные, нищие, богатые лишь песнями, и усаживаются у любого костра. Всегда народ потеснится, угостит миской каши или хлебом с тушенкой.

И начинает менестрель петь песню за песней. У каждого есть своя «фирменная», хотя бы единственная, которую поет только он один. Это — необходимое условие. В ролевой среде бывали настоящие скандалы, если менестрель осмеливался исполнить чужую песню. Случались даже драки, а уж сколько слез, тайных и явных, при этом пролито!

Однако были песни настолько популярные, что их исполнили все. Они, можно сказать, перешли в разряд народных. И уже никто не помнил в точности, кто и при каких обстоятельствах сочинил их. Говорили разное: что это чей-то перевод с древнеанглийского или средневерхненемецкого, что это перевод Маршака, что это сочинил тот или иной известный ролевик (здесь версии тоже разнились). Мелодия, многократно перевранная, наконец утверждалась в той версии, которую удобно было орать хором.

И вот, исполнив свою личную песню — как бы предъявив визитную карточку — менестрель переходил к этим «народным», и весь костер с удовольствием пел и горланил почти до утра.

Как правило, большинство ролевых песен очень мрачны. Наверное, нет ни одного сочинителя, который миновал бы тему «Плача по Боромиру». Эти «плачи» ужасно длинны и нудны, однако петь их — одно удовольствие. Другие темы касаются осады, смерти безоружного певца (чье оружие — лютня и не более того), смерти женщины из-за коварства другой женщины или мужской неверности, смерти влюбленных, смерти воина в бою или от ран… Вариантов множество.