Владимир Сназин - Доктор Постников

– Теперь перейдем к учебным делам, эта информация касается всех присутствующих! Для того чтобы стать достойным лекарем, нужно не только давать больному лечебное снадобье, а раненому накладывать повязки и промывать раны. Очень важно с любовью и великим тщанием исследовать все, что до болезни ел человек и что во время болезни его тело из себя исторгает. Лекарь должен исследовать любые выделения больного: его фекалии и мочу, кровь и гной, слизь и различные струпья. И запомните, – назидательно проговорил ректор, – никакой брезгливости! И еще одно вы должны запомнить. За все, что происходит с больным, который имеет нутряную болезнь и находится на попечении Аптекарского приказа, отвечают доктор с аптекарем. За все, что происходит с раненым, покалеченным или обожженным, отвечает лекарь и алхимист. Надеюсь, это всем понятно? – Он вынул из обшлага левого рукава своего кафтана небольшой кусочек цветной ткани и обтер им лоб.

В зале наступила тишина, слышно было только потрескивание свечей и сопение некоторых совсем юных стрелецких детей.

– Сейчас мой коллега доктор Захарий ван дер Гульст раздаст вам на новый учебный год бумажные листы, собранные в тетради, а староста… – Блюментрост поискал глазами Кирилла, который тут же поднялся, чтобы его было видно. Ректор одобрительно кивнул головой. – А староста получит у библиотекаря перья, чернильницы, песочницы и рукописную книгу «Врачевская анатомия», по которой с завтрашнего дня вы будете изучать анатомию и хирургию.

При этих словах среди стрельцов послышались удивленные возгласы:

– Ух ты, на бумаге будем писать и чернилами!

– И знаменитую книгу увидим, – произнес сосед Петра.

Многие жители Москвы, в провинции тем паче, никогда не писали на бумаге, иные ее никогда не видели. Писали либо на бересте, либо на восковых дощечках. Даже в боярской думе не все бояре пробовали писать на бумаге, а некоторые просто отказывались от нее, как от еретической напасти.

В основном бумагой пользовались приказные люди – дьяки, подьячие и переводчики. Поэтому для Петра раздача бумажных тетрадей не была особенной новостью.

– Хочу предупредить всех под страхом наказания, – произнес ректор Блюментрост, возвышая голос. – На выданных Аптекарским приказом бумажных листах запрещается делать не относящиеся к учению записи или изображения. Бумажные тетради предназначены исключительно для рисунков растений и анатомических органов и скелетных костей. Шрифт должен делаться только латинскими буквами. Замарывание листов кляксами будет строго наказываться. А для того, чтобы не получались кляксы, перо в чернильницу нужно обмакивать аккуратно и каждое написанное слово должно посыпаться песком из песочницы. Уход за письменными принадлежностями – зачистка перьев, пополнение песка в песочнице – проводится самим учеником. Следующее: с сегодняшнего дня на старосту возлагается обязанность составлять списки назначенных дежурных в лечебные палаты. Таких списков должно быть четыре: у старосты, у меня, третий будет находиться в учебном зале, а четвертый – в самих лечебных палатах. Таким образом все руководство приказа – учителя школы, ученики, больные и раненые – будут знать, кто в данный момент дежурит.

– И последнее, – проговорил Блюментрост, – лекции по анатомии и хирургии будут читаться в этом зале для всех два раза в неделю. Уроки анатомии будет проводить доктор Келлерман, хирургии – лейб-медик доктор Даниил фон Гаден. Книга по анатомии, которая находится в библиотеке Аптекарского приказ, всего одна, поэтому только благодаря высочайшей милости нашего государя нам позволено было пользоваться для обучения этой книгой. Настоятельно рекомендую все, что будут рассказывать, показывать и объяснять доктора, записывать в тетради и заучивать на память.

Затем доктор медицины Захарий ван дер Гульст раздал всем скрепленные тесьмой тетради в несколько бумажных листов и лист прикрепления по направлению для изучения соответствующего предмета с расписанием занятий на новый учебный год. Согласно расписанию они разбивались на две смены: первая смена – утренняя, с первого часа дня и до обеда, вторая – после дневного послеобеденного отдыха до благовеста к вечернему богослужению. Петр был определен к алхимисту Василию Шилову. В его направлении было записано: «Ученик Петр Постников прикрепляется к алхимисту-дистиллятору Василию Шилову для обучения его медицинской ботанике. Занятия начинаются со второго часа дня».

«Если встать пораньше, – подумал Петр, – то до начала занятий можно успеть хотя бы сделать щенкам перевязку».

После того как завершилась раздача тетрадей и утверждено распределение по направлениям, доктор Блюментрост подозвал к себе старосту Кирилла и поручил ему назначить на следующую неделю дежурного младшего подлекаря и его помощника по наведению чистоты и порядка в палатах, а также уходу за больными.

– И еще, – добавил он, – один список положи вот на этот стол, – ректор кивком показал на массивный дубовый стол, возле которого по-прежнему стояла группа иноземных врачей. – А теперь иди к подьячему, помощнику дьяка Виниуса, и узнай у него, когда ожидать прибытия царя в школу.

Кирилл ушел, ректор снова присоединился к докторам, а стрельцы, получив паузу, расслабились и стали переговариваться, громко обсуждая сегодняшнее разбирательство.

Петр сидел и перебирал в памяти отдельные моменты событий, которым он только что стал свидетелем. Перед его глазами всплывало то возбужденно-испуганное лицо молодого казачка, то широкоскулое обиженное лицо Григория, а то ярким пятном взор застилали красные кафтаны караульных стрельцов с саблями у пояса, уводившиих в неизвестность двух учеников. Разноголосый шум, поднятый стрельцами, отвлекал Петра и мешал сосредоточиться.

Его раздумья прервал Кирилл, который, подойдя к ректору, что-то ему сказал. Оказалось, государю нездоровится и инспекция школы переносится на другое время. Доктор Блюментрост распустил стрельцов по домам и выразил надежду, что в грядущем учебном году ученики проявят больше интереса и усердия к учебе, и больше не придется проводить такие расследования, как сегодня. Перед уходом Петр поинтересовался у старосты Кирилла, далеко ли от лечебных палат Рязанского подворья находятся огороды Шилова.

– Близко, – махнул рукой староста. Он окинул взглядом Петра, и добавил: – Твоим шагом за полчаса дойдешь. На том ребята и расстались.

Сегодняшний разбор так подействовал на Петра, что после роспуска учеников, он, погружен ный в размышления, совсем позабыл о своих подопечных щенках, и вспомнил о них, только когда оказался уже на середине Никольской. Торговля на Красной площади, еще до того как к вечерне призывно прозвучал благовест Большого Успенского колокола, начала сворачиваться. При этом в торговых рядах всегда возникала невообразимая толчея. Пробиваться через людской поток и возвращаться назад Петру не хотелось.