Владимир Сназин - Доктор Постников

Готфрид отпрянул и всплеснул руками:

– Как, и я тоже еду?

– Да, мой племянник, ты тоже едешь. Тебя дьяк Виниус как одного из лучших знатоков лекарственных трав назначил главным сборщиком. Стрельцы, которые были назначены первоначально, прибудут позже.

– Куда мы выезжаем, дядя?

– В Белгородское воеводство, в городок Верхососенск к городскому воеводе Савелию Поляновскому.

– Почему туда?

– Как мне сказал доктор фон Гаден, который в бытность свою студиозом в братской школе-коллегиуме, и не единожды собиравший в тех местах лечебные травы считает, что самый лучший степной шалфей, весенний адонис и белый донник растет в низовьях реки Оскол, в его пойме. А это уже за пределами засечной черты, на территории дикого поля. Засека там слабая, народ более всего ссыльный, оседлых мало, поэтому иногда случаются татарские набеги. Но будем надеяться, что воевода озаботится вашей безопасностью.

– А когда нужно ехать?

– Выезжаете завтра. Поэтому в лекарскую школу не приходить, в Кремле не показываться. Из дому придете сразу на Рязанское подворье, где в первом часу дня вас будет уже ждать рогожная повозка. Ты, Петр, с собой берешь свою сумку с инструментами, она тебе там понадобится. А ты, Готфрид, захватишь травник Кульпепера для сличения трав, и на всякий случай для приготовления декокта сбор лекарственных трав для унятия боли. Перед отъездом от подьячего Аптекарского приказа получите на первое время денежное жалование, проезжие грамоты, царские грамоты, список лекарственных трав и сопроводительную бумагу за подписью боярина Василия Федоровича Одоевского для воеводы. Надеюсь, ваше путешествие не продлится больше месяца, а к этому времени, думаю, боярин Языков успокоится, получив хорошее место по службе.

Дав юношам еще несколько наставлений, доктор Блюментрост отпустил их по домам.

Утро следующего дня было такое же хмурое и дождливое. Погребение царя по православному обычаю было назначено на седьмой час дня. Но, несмотря на это, улицы с первыми лучами солнца были уже полны народа.

Петр собрал все необходимое перво-наперво тетрадные листы, в которых было много записей и рисунков, сумку с хиругическими инструментами и перо с чернильницей. Попрощался с прислугой – Глашкой и Миколой, которые сунули ему в руки туесок с домашней едой, выслушал наставления тятеньки Василия Тимофеевича, – большого знатока посольских переездов, и зашел в светелку к матушке, почему-то захворавшей накануне его отъезда. Прильнув к груди Петра, Марфа Антуфьевна зарылась лицом в его кафтан и зарыдала. Сын, обхватив ее голову руками, успокаивал матушку как мог. Наконец, утерев слезы платком, но все еще продолжая всхлипывать, она проговорила:

– Сынок, почему ты так легко одет, возьми с собой опашень, не ровен час, остынешь.

– Маменька, – проговорил Петр,99л подходя к двери, – там, куда я еду, уже тепло и нет снега.

– Господи, увижу ль я снова своего кровиночку! – И она трижды перекрестила уходящего сына.

Потрепав на прощание щетинистые морды собак, Петр открыл калитку, но, переступая деревянный порожек, обернулся. В окне матушкиной светелки и в окне рабочей горницы отца он увидел милые сердцу родные лица, одно из которых было сурово-печальное, а другое нежное и несчастное. Петр поднял руку и слегка, так чтобы не показать своих чувств, махнул им.

Народ, большей частью это были стрельцы различных полков, перемешивая сапогами раскисшую дорожную грязь, с возбужденными и в тоже время угрюмыми лицами шел в сторону Кремля, чтобы проститься с почившим государем.

Повозка, покрытая рогожей, уже ожидала у крыльца лечебных палат. Готфрид еще не пришел. Подьячий Аптекарского приказа, удостоверившись, что перед ним ученик лекарской школы Петр Постников, передал ему под роспись все необходимые бумаги и денежное жалование, которого должно было хватить на переезд из Москвы до Белгорода. В сопроводительной бумаге сообщалось, что ученики лекарской школы Аптекарского приказа (числом столько-то) направляются в Белгородское воеводство на сбор для царской аптеки лекарственных трав и растений. Сообщалось также, что они поступают в воеводское распоряжение на полное довольствие с выдачей ученикам достаточного денежного жалования на ежедневное кормление. Готфрид подошел в тот момент, когда Петр уже прятал в сумку полученные документы и деньги.

Когда повозка выехала на Мясницкую, Постников вдруг вспомнил слезы матушки и наставления переживавшего в душе разлуку с сыном батюшки. На его глаза непроизвольно навернулись слезы.

Он приподнял полог рогожи, посмотрел назад и незаметно для Готфрида, опять помахал рукой в направлении своей усадьбы.

Конец первой книги