Владимир Сназин - Доктор Постников

Вдруг Шилов увидел Петра, как будто только и ждал, когда тот появится. Он с размаху вонзил свой рог в землю и, упершись всеми четырьмя копытами, стал рогом распахивать пашню, разбрасывая землю по сторонам. Петр не понимал, зачем алхимист Шилов вспахивает это поле и что он хочет на нем сажать. Он как завороженный смотрел на учителя. Шилов ветром носился по пашне, перепрыгивая от одной распашки к другой. Петр, стоявший в отдалении и наблюдавший за ним, не заметил, как огромный рог оказался совсем близко от него. В ужасе он отпрянул назад и хотел бежать, но ноги увязали во вспаханной земле. Теряя равновесие, он, чтобы не упасть, вытянул руки вперед, надеясь за что-то ухватиться, но впереди, кроме воздуха, ничего не было. Петр остановился и, предчувствуя неминуемую гибель, с ужасом оглянулся. Голова Шилова-буйвола бешено моталась в разные стороны, а быстро приближающийся рог своим сиянием слепил Петра. Он покачнулся и, теряя сознание, стал падать. И в этот самый момент рог, словно широкая ладонь, подхватил Петра, вознес его на невероятную высоту и осторожно положил на пушистые и мягкие облака. Руки Петра разъехались в стороны, миска с кашей и глиняная кружка слетели на пол, а голова бессильно, с глухим стуком опустилась на стол, и он провалился в глубокий сон.

Микола быстро принес из подклети набитый соломой тюфяк, расстелил под окном на лавке, снял с Петра зипун и осторожно перенес заснувшего отрока на приготовленную постель, а потом накрыл тонкой холщовой простыней, чтобы ему было не так жарко. Во сне он некоторое время с кем-то боролся, дрыгал ногами, что-то бубнил, но затем успокоился, вытянул ноги и тихо засопел.

Петра разбудил перезвон московских колоколов, призывающих православных к вечерне. Он вскочил с лавки так стремительно, как будто его кто-то укусил или ему приснился невероятно страшный сон. Взбудораженный, он откинул простыню, сел на лавку и некоторое время тупо смотрел сонными глазами на окно. В голове продолжал прокручиваться все тот же сон, который ему привиделся, когда он заснул за столом. «Почему мне приснился такой странный сон? Алхимист Шилов в обличии какого-то буйвола, да еще с рогом.… Надо же, и приснится такое…»

В клети и на улице было темно, лунный свет тусклым лучом проникал в комнату через толстую мутноватую слюду на окне, создавая на противоположной стене шевелящиеся, как щупальца огромного животного, тени от ветвей дуба. Наконец, окончательно проснувшись, Петр почувствовал какое-то внутреннее беспокойство, но не мог понять, что его тревожит. Он встал и ощупью пробрался к двери, вышел в сени, где в корзине лежали россыпью лучины, взял несколько штук и, поднявшись в крестовую комнату, от лампадки зажег одну из них. Лучина слеповато, едва заметным светом освещала ступеньки лестницы. Осторожно ступая, он стал медленно спускаться. Но вдруг остановился и застыл. Неожиданно мозг пронзила мысль: «Щенки! Господи, я совсем забыл о них, они ждали меня». Петр корил себя за то, что после школы свернул на Никольскую улицу, а не пошел по Варварке. Но, с другой стороны, у него не было с собой ни бинтов, ни мази, и было бы еще хуже, если бы он пришел с пустыми руками и не смог бы им ничем помочь. И как бы тогда к нему отнеслась их мамаша? «Когда же мне их навестить? – размышлял он. – Сейчас? Нет, уже поздно, да и небезопасно ночью ходить по Москве. На всех дорогах стрельцы Земского приказа уже, наверное, выставили рогатки. Если только завтра, сразу после пробуждения, но так, чтобы не опоздать на свое первое занятие по ботанике. Дьявол, – сокрушался Петр, – ведь я даже не знаю, где находятся эти аптекарские огороды. Завтра придется очень рано встать, чтобы успеть навестить щенков, оттуда бегом вернуться к Мясницким воротам, а там спрашивать у кого-нибудь про огороды алхимиста Шилова. Как же я не узнал у Кирилла, по какой именно дороге от Мясницких ворот нужно идти к огородам».

Раздумывая, Петр незаметно спустился в подклеть. Его голова была занята бессвязными мыслями о щенках, которые иногда перебивались непонятным сном о Шилове. Поэтому, когда он оказался в подклети, то не смог ответить на вопрос, зачем он здесь. Озираясь по сторонам, Петр вдруг увидел стоявший на столе расписной туесок, наполненный до краев медом, и вспомнил: «Бог мой, у меня же кончилась мазь, и нет бинтов. Нужно срочно все приготовить». Закрепив зажженную лучину в светец, Петр ощупью нащупал корзину, сунул в нее руку и захватил полную горсть размельченной травы чистотела, высыпал его в небольшой глиняный горшок, взял со стола туесок с медом и поднялся обратно в клеть. Печь, которую Микола жарко натопил, была еще достаточно горячая. Смешав в глиняном горшке траву с медом, Петр поставил горшок в печь и стал ждать, когда смесь нагреется, чтобы сбор чистотела хорошо пропитался медом. Ждать пришлось недолго, прошло не больше двадцати минут, и над горшком стал подниматься уже достаточно густой пар. Он вынул горшок и тщательно перемешал содержимое до однородной массы. Получилась желтовато-зеленая тягучая смесь со жгучим, горьковатым запахом. Он отнес горшок остывать и отстаиваться опять в подклеть, а сам принялся нарезать из холста узкие ленты и скручивать их в бинты. Когда мазь и бинты были приготовлены, Петр успокоился, аккуратно сложил все в сумку и со спокойной душой пошел спать уже в свою постель.

Сквозь сон Петр услышал гулкий удар большого колокола на колокольне Ивана Великого, возвестившего, что наступил первый час дня. Петр открыл глаза и замер, прислушиваясь к шуму, доносившемуся со двора. Это Микола рубил дрова. Петр лежал, и с закрытыми глазами прислушивался к мерным ударам топора о податливое дерево. Вдруг снова прозвучал колокол Ивана Великого, но это уже был колокольный звон, призывающий православных к утренней молитве. Петр в ужасе вскочил с кровати, подхватил полы исподней рубахи и заметался по комнате в поиске своей одежды, повторяя про себя: «Проспал! Проспал!» Проблески солнечного утра едва пробивались через маленькое слюдяное окно. Не найдя ни портов, ни сапог, Петр подошел к окну, выставил раму и с ноткой злости прокричал:

– Микола, а ну подь сюда! – Он сел на кровать и в ожидании слуги стал нервно дергать рукой простыню, думая, когда ему навестить своих щенков. «Если сначала пойти к ним, а оттуда вернуться к Мясницким воротам и там у кого-нибудь спросить, где огороды алхимиста Шилова.… Ой, нет, не успею. Мне в начале второго часа нужно уже быть у алхимиста Шилова. А если опоздаю на урок, то неизвестно, чем это закончится, вон, вчера двоих увели…»

– Доброго здравия, – тяжело дыша, сказал Микола. Но увидев возбужденное и злое лицо барчука, насторожился. Он почувствовал, что отрок чем-то раздосадован, но приписал это его утомлению, поэтому с опаской в голосе спросил: