Владимир Сназин - Доктор Постников

Когда Шилов не торопясь подвел своего мерина к коновязи, Петр, ежась от холода, подошел к нему и поприветствовал, низко, в пояс поклонившись:

– Доброго здоровья, учитель!

– Ты кто? – привязывая коня к столбу с кольцом и не глядя на Петра, спросил Шилов.

– Я Петр Постников. – Юноша еще раз нерешительно поклонился. Я к тебе по распределению, вот бумага. – Он вынул из сумки лист и протянул алхимисту.

Шилов, не глядя ни на Петра, ни на протянутый им лист, проговорил:

– Ты сегодня опоздал! И меня не интересует почему. Еще раз не придешь вовремя, напишу челобитную дьяку Виниусу, и тебя выпорют. Опоздаешь второй раз, получишь батоги и тебя сошлют либо в Сибирь, либо туда, где промышляют татары. – Шилов не останавливаясь, пошел к навесам. Пройдя несколько шагов, он обернулся, и проговорил: – Иди за мной.

Они подошли к последнему, примыкающему к частоколу деревянному строению без окон. Шилов из-за широкого голенища вынул ключ и открыл дверь, больше похожую на ворота. Перед взором Петра предстал просторный чулан, в котором, как он догадался, хранился весь огородный инвентарь. Вдоль стены на земле стояли несколько зубчатых борон, однозубые сохи, в самом углу, рядом с сохами, лежало древнее пахотное орудие – рало. В другом углу на земле собранные в кучу лежали косы, грабли, вилы и несколько деревянных лопат с засохшими, видимо, с прошлого года, не чищеными комьями грязи. В середине чулана, у стены, прижатый жердью стоял стол из нетесаных досок, на котором лежали, как бы приготовленные к работе, несколько мотыг, тяпок, один рыхлитель и цалда. Петр без особого любопытства осмотрел содержимое чулана, потому что такие же орудия, но в меньшем количестве имелись практически на каждом дворе.

– Бери мотыгу, тяпку и вон ту лопату, – ничего не объясняя, сказал Шилов, и показал в противоположный угол, где рядом с вилами-тройчатками стояла деревянная лопата.

– И вот тебе еще… – Алхимист подошел к плетеной корзине, вынул из нее дерюжный мешок и сунул его Петру в руки.

Шилов твердой поступью пошел в сторону еще заснеженного и огороженного низкой плетенкой участка земли. Пройдя несколько шагов, он остановился и оглянулся.

– Где инструмент? – грубо спросил он идущего позади Петра.

Петр замер, и удивленно вытаращил на алхимиста глаза. Но, оправившись и ничего не спрашивая, бегом вернулся и взял со стола все то, что велел учитель.

– А мне что-нибудь нужно будет записывать? – робко спросил Петр, когда они подошли к заснеженной делянке.

– Ты сюда пришел практикой заниматься, а не болтовней! – отрезал алхимист. – Глупой схоластикой будешь с немчинами развлекаться в Аптекарском приказе. – Он усмехнулся и пристально посмотрел на Петра. Под его жестким, если не сказать злобным, взглядом Петр почувствовал, что стал меньше ростом.

– А ну, дай! – Шилов протянул руку. Петр растерялся и не понял, что просит учитель. – Мотыгу дай, – уточнил тот.

Шилов обхватил двумя руками рукоять мотыги, приноровился и со всего размаха вонзил широкий и длинный налопатник через обмякший наст в землю. Железо со скрежетом вошло в грунт. Отклонив рукоять мотыги от себя, Шилов вывернул большой кусок мерзлого, но уже подернутого теплом и размягченного дерна. Из клубня земли как свечки торчали несколько серовато-белых кореньев толщиной с небольшую ветку. – Шилов тяпкой разрыхлил дерн, очистил коренья от земли и, положив их на широкую, в грязных трещинах ладонь, показал Петру:

– Будешь перекапывать этот участок, тебе будут попадаться вот такие корешки, – он поднес ладонь ближе к лицу Петра, чтобы тот хорошенько разглядел их, – все складывай в мешок.

С этими словами он так же сноровисто вонзил мотыгу в землю, повернулся и, тяжело продавливая снег, пошел к срубу. Но, отойдя на несколько шагов, добавил:

– Участок небольшой, ты должен перекопать его сегодня до обеденного отдыха! У нас мало времени, снег скоро сойдет, земля мягкая, копается легко. Сегодня обязательно нужно собрать все коренья, иначе опоздаем. Сумку свою, – Шилов махнул рукой в сторону подсобных строений, – можешь оставить под навесом.

С этими словами Василий Шилов ушел, оставив Петра в растерянности. Не зная, с чего начать, он окинул взглядом участок, который ему поручили вскопать. Его размер вызвал у Петра неподдельный страх.

«Как же можно вскопать столько земли, да еще до обеденного отдыха, – подумал он. – Здесь не меньше двадцати пяти – тридцати саженей, как в батюшкиной усадьбе. Даже бобыль Прошка Шишагин, которого тятенька два раза в год для обработки нашего сада вывозил из Морозовки – их родовой деревеньки, что находилась в Дмитровском уезде, дай Бог, за неделю справляется с ним. А мне поручено вскопать почти такой же – но до обеда я вряд ли это осилю. Правда, этот Прошка ленив, собака, спит сволочь, как говорит тятенька, до обедни, оправдывает свою фамилию».

Затем Петр посмотрел на стрельцов, которые на расстоянии двадцати-тридцати саженей от него тоже перекапывали землю. Они работали споро. То и дело в разных участках огорода в воздух взлетали мотыги и тяпки, и белоснежная поверхность на глазах превращалось в черное вспаханное поле. Некоторые стрельцы работали без кафтанов, а двоим было так жарко, что они сняли даже зипуны, оставшись в одном исподнем. От их мокрых спин в холодном воздухе поднимался пар. Глядя на них, Петр ежился, потому что сам он был без поддевки и, пока ожидал алхимиста Шилова, немного замерз. Солнечные лучи уже заметно потеплели, но не настолько, чтобы Петр мог согреться. Где-то вдалеке глухо пробил колокол. Петр ужаснулся: «Третий час пошел! У них чуть ли не половина пашни вскопана, а я еще даже и не приступал. Надо начинать, нечего сокрушаться! – решительно сказал он себе. – Будет позор и наказание, если стрельцы свое задание выполнят, а я нет». У Петра в голове сразу всплыла картина вчерашнего разбора, но на месте стрельцов он увидел себя. «Нет-нет, этого нельзя допустить! Раз они смогли, я тоже смогу».

Тут он увидел валявшийся на земле корень, который ему только что показывал алхимист Шилов. Петр поднял его и стал разглядывать. «Непонятно, зачем их нужно собирать? Он прокрутил между пальцев небольшой бело-серый корешок. Не лучше ли сразу выбрасывать в какую-нибудь канаву? Ими же, наверное, вся земля утыкана. Чудно». – Но тем не менее, корешок бросил в мешок.

Петр взял мотыгу, приладился к ней и, как это делал алхимист Шилов, размахнулся и ударил острием в землю. Он не сразу понял, что произошло. Несколько мгновений стоял и рассматривал свои растопыренные, пустые руки. Мотыги в них не было. Он взглянул на место, куда метил мотыгой. На побуревшем снегу была заметна узкая белая полоса чистого зернистого снега. Петр догадался, что мотыга, едва коснувшись поверхности снега, вылетела у него из рук, но он этого даже не почувствовал. Вдруг Петр услышал смех и поднял голову. Ближайшие к нему три стрельца заливисто смеялись и, показывая на него пальцем, призывали других повеселиться вместе с ними.