Михаил Петров - За колымским перевалом

— Ты знаешь, Тихон Матвеевич, — сказал он в заключение разговора, — не люблю я давать советы. В меру они хороши, а переборщишь — беда. Лишаешь человека уверенности в себе. Так что посылай всех советчиков куда подальше и делай, что задумал.

Однако через две недели позвонил Руднев. Против обыкновения без всякого предисловия и разговоров намеками сердито спросил:

— Не слишком ли круто начинаешь ломать сложившуюся практику работы райкома? Ты и в обкоме любил, помнится, выкидывать неожиданные штучки. А теперь получил власть, самостоятельность, и весь твой комсомольский задор как на дрожжах забурлил.

— Я просил бы прежде назвать конкретные факты, потом делать выводы.

— Понял тебя, — усмехнулся Руднев, он пытался сдержаться, но голос его заметно усилился. — Партшколу ты закончил с отличием, теперь решил построить работу райкома по учебнику, так сказать, в соответствии с теоретической моделью.

— По Ленину, — не удержался Смелеков, — о котором мы вспоминаем только в докладах на юбилейных собраниях.

— Ну, знаешь, батенька мой! А мы по Плеханову, что ли, работаем?

— Да что ж плохого в том, что я пытаюсь разорвать бюрократические сети, которые опутали нас с головы до пят. Заседательские скачки! Тонны бумаг, которые никто не читает, не то чтобы исполнять. Мы решили оживить работу бюро, ввести в его состав двух рабочих. Конечно, с их появлением многие руководители почувствовали себя неуютно. Слышали бы вы, как Бекшин, бригадир шурфовщиков, в пух и прах разнес Тургеева за то, что тот противится внедрению гидроэлеваторов на промывке песков. Спросите Савельева из главка — он был на том бюро.

— Вот об этом я хотел отдельно поговорить. Рабочий рабочим. Его дело критиковать и требовать. А вот ты почему встал на путь командования хозяйственниками?

— Гидравлика дает колоссальный рост производительности труда.

— Послушай, Тихон Матвеевич, ты сам, лично, убежден, что она будет работать в наших горно-геологических условиях?

— Нет. Точно так же, как и Тургеев не убежден в противном. Ответ даст проверка на практике.

— И ты решил идти напролом, игнорируя и главк, и обком.

— В данном случае я не вижу другого быстрого решения. И буду действовать так до тех пор, пока централизация власти не будет приведена в разумное соответствие с правами райкомов на местах.

Смелеков пытался сдерживать себя, но вскоре загорячился, увлекся, пытаясь убедить Руднева в своей правоте.

— Слушай, Смелеков! — загремел Руднев. — Ты знаешь, почему Тарков развалил райком? Потому что он был не секретарем райкома, а безмандатным представителем главка, не партийными делами занимался, а бегал по приискам впереди Тургеева. И ты по его пути зашагал.

— На основании чего вы делаете такой вывод?

— Кто тебе дал право менять на горном производстве действующий социалистический принцип нормирования и оплаты труда? Мы бьемся над тем, чтобы повсеместно внедрить сдельщину, а ты что творишь? Похерил ее и бурлацкий котловой метод насаждаешь! Кто посильнее да половчее, у кого кулаки покрепче, или кто бригадиру лапу погуще помажет, тот и отхватил побольше! — Он долго распекал Смелекова, пересыпая упреки бранью, и не давал возможности ни возразить, ни объясниться. Наконец он выдохся и заговорил тише:

— И вообще, Тихон Матвеевич, ты произвел на нас тягостное впечатление своими первыми шагами в районе. Не успел опериться как следует, а уж кинулся перестраивать на свой лад работу райкома, не считаясь с партийными установками и не советуясь с обкомом. Одним словом, будем с тобой объясняться официально. Посылаю к тебе Крылова. На месте посмотрит, что ты успел натворить.

Трубка замолчала. Смелеков хотел возразить, но Руднев крикнул:

— Подожди, я не кончил! Чем в хозяйственные дела залезать, лучше бы свои прямые дела выполнял.

С кадрами работал. Ты почему до сих пор не вытащил Жарченко на бюро? Это же позер, демагог, бабник!

— Кто вам сказал?

— Крылов. Он порассказал мне, что успел натворить Жарченко за последние годы, — все параграфы Устава перепачкал!

— Если бы мы, кто имеет партбилеты в карманах, всю свою жизнь соблюдали параграфы! — На одном выдохе выпалил Смелеков, чувствуя, как бурно заколотилось сердце.

— Вон ты за какой угол повернул, — распевно проговорил Руднев, помолчал в поисках нужного слова. — Попробую дать тебе совет. Товарищеский. Не учись, добрый молодец, необузданной ретивости у некоторых. Ретивый конь скакнет — и нет его! А практические дела на нашу долю остаются — осторожных и неспешных.

Смелеков положил трубку и только тогда понял — последними словами Руднев намекал на Дальнова. Из Магадана ползли слухи, что Дальнова забирают в центр руководителем нового министерства. «Неужели правда? — тревожно думал Смелеков. — Но он же только что принял область, еще так немного успел сделать».

Разговор с Рудневым оставил неприятный осадок. В принципе, он считал информацию в обком о своих первых шагах в районе неизбежной. Разные люди, у каждого свое мнение. Обкому, да и главку важно знать, как и с чего начинает он свою деятельность. И все-таки было обидно сознавать, что кто-то подозрительно следит за каждым его шагом.

Жарченко выглянул в окно и увидел райкомовскую машину, развернувшуюся, около крыльца конторы. В коридоре послышались шаги, в кабинет вошел Смелеков, за ним — Кубашов. Жарченко пружинисто поднялся навстречу. Смелеков окинул взглядом узкий кабинет, простенький стол, плотную фигуру директора. Сухо поздоровался. Жарченко коротко сообщил итоги работы прииска за прошедшие сутки.

— Будем экономить время и сразу перейдем к делу, по которому Мы к вам приехали, — сказал Смелеков, покосившись на длинную полоску ватмана с известными словами Кирова о бережливости, укрепленную на стене.

Жарченко озабоченно посмотрел на секретаря райкома.

— Собрание на горном участке для встречи с вами как кандидатом в депутаты подготовлено. Однако обстановка усложняется. По всему видно, ночью будет совсем морозно. В любую минуту может повалить снег.

— Что предлагаете? — спросил Кубашов.

— Немедля выехать на участок. Катер ждет. Собрание придется проводить поздно.

— Ночевать будем на участке?

— Посмотрим, — нахмурился Жарченко, — обстановка на реке покажет.

— Похоже, другого выхода нет. Нас поджимают сроки, — Смелеков переглянулся с Кубайтовым. — Принимаем ваше предложение.

Вода в Колыме прибыла, поэтому «трубу» проскочили сравнительно спокойно, хотя Смелеков почувствовал гулкие удары сердца, когда катер устремился в узкую щель между черными скалами. Жарченко что-то прокричал около уха Смелекова, показывая рукой вверх, но тот лишь увидел, как шевелятся его губы, слов не разобрал. Катер обрадованно выпрыгнул из узкой теснины между скал и под острым углом к течению стал пробиваться к левому берегу. Тут только Смелеков понял, о чем кричал ему Жарченко: повалил густой снег, берега стали еле различимы. Огромные хлопья колюче били в лицо. Жарченко достал из ящика брезентовки — накинул на плечи Смелекова, вторую передал Кубашову.