Михаил Петров - За колымским перевалом

У устья речки Сибик-Тыэллах стояла грузовая автомашина с высоким фанерным ящиком в кузове. Из крыши его торчала тонкая длинная труба.

— Приисковый автобус! — крикнул Жарченко. — Рабочих возим на полигоны. К такому автобусу настоящая парная полагается, мерзнут ребята в этаком драндулете. Хотели соорудить баньку на участке, дак не дали, да еще и по хребтине огрели.

Катер тихо развернулся и устремился к берегу. Точно рассчитав, моторист включил задний ход, катер вздрогнул, замер на месте и тихо ткнулся в галечную отмель. Сошли на берег. Директор прииска предупредительно распахнул дверцу кабины, но Смелеков отказался, сказал, что поедет со всеми в кузове.

— Только один довод! — воскликнул Жарченко. — Из кабины вы увидите всю долину Сибик-Тыэллаха. — Он вопросительно глянул на Кубашова. Тот неопределенно пожал плечами. — Тихон Матвеевич, доверьте мне вести грузовик.

— Какая необходимость?

— Втроем не поместимся, а так дорогой я покажу вам все интересные места долины.

— Доверите машину директору? — Смелеков оглядел вертлявую фигуру молоденького шофера.

— Как у Христа за пазухой прокатитесь, — во весь рот улыбнулся шофер, обнажив вставные железные зубы.

Долина в нижней части еще не была тронута горными работами, и дорога проходила по узкой просеке в густом лесу. Километров через пять деревья стали редеть, все чаще появлялись высокие толстые пни. На полянах высились сплошные заросли кустарника. Освобожденные от векового полумрака шиповник, смородинник, жимолость, карликовая березка буйно тянули свои ветки в небо. Дорога свернула и шла теперь на подъем, прижимаясь к подножию сопки. Стали появляться отвалы промытых песков. С каждым километром- йх становилось больше, и наконец вся долина оказалась заполненной конусами, издали напоминавшими игрушечные холмики, насыпанные детской лопаточкой. Дорога поднялась на отлогий склон сопки, и взору Смелекова открылась широкая долина, перепаханная от края и до края. Выделялась промывочная установка необычной формы. Жарченко склонился к Смелекову.

— Гидравлику собираем. Савельев из главка консультировал, когда приезжал к нам. Первая на прииске и в районе.

— В главке много категорических противников применения гидравлики. Ссылаются на особые условия Теньки.

— Мало ли умных идей угробили в главке! — зло выкрикнул директор. — Нет, чтобы сесть да подсчитать, насколько это выгодно.

— Что показали результаты испытания вашей гидравлики?

— Еще не запускали. Если погода позволит, то на обратном пути остановимся, посмотрим вместе.

Смелеков, придерживаясь рукой за приборную панель, внимательно осматривал долину.

— Широко размахнулись! На будущий год не сворачиваете здесь промывку?

— Это уж вам решать…

Смелеков промолчал.

— Золота здесь хватит на два поколения, если заставить геологов разогнуть один крючок.

— А конкретней можно?

— Непонятная закономерность в этой долине. По левой стороне ее боковые ключи золотые, а по правой — пустые. И это еще не все. На левой стороне ключи золотят через раз. Этот вот золотой, а следующий, видите, — чисто, ни одного отвальчика.

— А что говорят геолога Лисянского?

— Твердят одно — руки не дошли. Некогда. Для них это мелочь.

— Сами не пробовали разобраться?

Жарченко притормозил и, прижавшись грудью к рулю, поглядел мимо Смелекова в боковое окно.

— Видите увал? Есть у нас чудо-человек, геолог Пеньковский. Измором взял, вынудил меня дать согласие забраться сюда с разведкой. Устроил мне за это Тургеев тарарам с бубенцами. И за разведку, и за Пеньковского. Хотя золото мы тут, как видите, и сегодня моем. Что меня и спасло. Сейчас смотришь — вроде бы все просто: зарезай шахту, ставь скреперные лебедки! А тогда… Туго, когда нет опыта в этих играх и поддержки никакой. Один страх да риск. Был момент, когда хлынули к нам комиссия за комиссией. Частью в погонах. Какой-то подонок проявил бдительность, просигналил.

— Чем же все кончилось?

— Тарков спас, — Жарченко шумно выдохнул, заметив удивленный взгляд Смелекова, усмехнулся. — Диалектика жизни… Хватит вспоминать. Тошно.

— Эта часть долины разведана? — Смелеков показал рукой вперед.

— Мыть здесь начали еще до войны. А потом полным ходом развернулась добыча золота по левой стороне — не до разведки было: шли до следу металла.

— Насколько я понял вас, запасы не утверждались?

Жарченко нервно передернул плечами.

— Надо же! Успели доложить! Беру золото выборочно, где побогаче!

— На кого вы обижаетесь?

— На кого? — директор зло рассмеялся. — На самого себя! У меня же все есть! Деньги в достатке, люди, техника! Права министра — хоть экспедицию разведочную создавай.

— А если по-серьезному?

— А по-серьезному я считаю, пришла пора вот какому разговору произойти. Вызывает меня начальник главка и говорит: «Вот тебе, Жарченко, десять миллионов! И никаких лимитов, фондов, инструкций, ревизоров и прочих уложений на запрет. Твоя задача одна — дать государству столько-то золота. Что сэкономишь — все прииску остается, владей и хозяйничай сам». Знаете, что произойдет? Я и золота дам больше. И миллион сэкономлю. И половину людей разгоню. И техникой завалю все полигоны! И законы не нарушу. Законы! А не бесчисленные и бессмысленные приложения к ним, сочиненные исполнительными чиновниками… Усмехаетесь?

Жарченко посмотрел на Смелекова долго, испытующе.

— Таких прав, к сожалению, даже у министра нет.

— Значит, Тихон Матвеевич, надо плакать, а не смеяться. Мы же новое, советское поколение руководителей. Выросли, учились и сложились как руководители при советской власти. Почему же вы до сих пор нам не доверяете?

Смелеков молчал. Трудно было спорить с тем, с чем он внутренне был согласен.

Машина остановилась около длинного узкого барака, выстроенного из горбылей, обтянутых сверху брезентом. У барака стояла группа людей.

— Контора участка, — сказал Жарченко, спрыгивая на землю. — Начальник участка Бутурин. Первый на прииске придумал и внедрил почасовой график работы промприборов.

— Вот вы, оказывается, какой! — Смелеков с удовольствием пожал крепкую руку пожилого, мрачного на вид, с умным волевым лицом мужчины. — Слышал я о вашем графике и, когда работал еще в обкоме, предлагал вашим соседям, перенять его.

Кубашов посмотрел на часы.

— До собрания остается четыре часа. Давайте осмотрим поселок.

— У меня другое предложение, — сказал Жарченко, обращаясь сразу к обоим. — Махнем вон за ту сопку. Там работает приисковая разведка. Вернемся через два часа, успеем и поселок осмотреть — Поужинаем — и на собрание.

— Опять сами поведете машину? — спросил Смелеков.