Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Ты же не хочешь, чтобы наши любезные коллеги-католики заподозрили тебя в помыслах обратить их паству в пресвитерианство? — поинтересовалась Нелли у супруга, прежде чем отчитать его за глупое поведение. — Кроме того, Катерина и Елена еще задолго до твоего приезда совершенно спокойно путешествовали по деревням. С чего ты взял, что они нуждаются в защите? Они сами из крестьян. Кончится все тем, что это им придется приглядывать за тобой.

Нельзя не признать — монашенки ни разу не попали в беду, хотя некоторые деревушки, ютившиеся на склонах холмов, кишмя кишащих разбойниками, находились в нескольких днях пути от города. Отец Адольфус, пока бы жив, без конца ходил из деревни в деревню собственноручно созданного прихода. Люди почитали его не только за святость, но и за удивительные дипломатические и организаторские способности, которыми он обладал, будучи членом ордена иезуитов. Ему даже удалось завоевать уважение китайских крестьян, так и не перешедших в христианство, живших бок о бок с его новообращенной паствой. Доктор слышал немало историй о том, как седобородый старик, путешествовавший верхом на осле, помогал разрешить споры о дележе колодца или же, проявляя воистину соломонову мудрость, улаживал семейные ссоры, а иногда прекращал многолетние распри из-за земельных наделов, разделяя участки так, что оставались довольны все заинтересованные стороны.

Отец Адольфус заложил с десяток церквушек, разбросанных по разным деревням, в которых, в общей сложности, проживало около тысячи новообращенных душ. Он выбрал в пасторы достойных людей, пользовавшихся любовью в своих общинах. Однако после смерти отца Адольфуса им редко удавалось удержать горячие головы своей паствы от необдуманных поступков или же разрешить конфликты, которые вспыхивали каждый год, когда христиане отказывались платить традиционную подать местным храмам. Доктор, понимая, что в память о старом священнике необходимо сохранять мир, признавал всю важность регулярных визитов, которые монахини наносили в деревни. Катерина и Елена были не только связующей ниточкой с большим христианским миром, находившимся вдали от деревень, они были своего рода наследницами Адольфуса, соблюдали преемственность, что успокаивающе действовало как на новообращенных, так и на крестьян, оставшихся преданными вере предков. Доктор очень волновался за монахинь, но осознавал, что не может воспрепятствовать их поездке.

Он также понимал, что нельзя закрывать глаза на недавние происшествия, когда в некоторых деревнях злоумышленники сожгли несколько сараев, принадлежавших христианам. В результате ямэн приказал майору Линю и его войскам провести расследование, однако, насколько было известно доктору, никто так и не был наказан. В столь неспокойное время монахиням, как никогда прежде, было важно поддерживать связь со своей паствой.

— Все равно я имею право волноваться, — заявил Аиртон в предрассветный час хохочущей сестре Елене, которая в свете фонаря грузила на мула седельные сумки. Она сменила монашеский чепец на простую крестьянскую косынку, надела штаны и толстый жакет с подбоем, отчего ее полная фигура утратила форму. Монахини, отправляясь за пределы Шишаня, давно уже привыкли облачаться в удобное китайское платье, что стало своего рода традицией.

— Еще раз спрашиваю, вы достаточно взяли в дорогу еды? — спросил Аиртон.

— А я еще раз повторяю: да, да, да, да. Mamma mia! Вы совсем как моя бабушка. Carissimo dottore [29] Дорогой доктор ( итал. ). , вы все сами увидите. Когда вернусь, буду толстой, как этот жирный мул. У меня сделается большой живот, и вы мне будете давать лекарства.

— Вот и славно, — проворчал доктор. — Надеюсь, вы знаете, что делаете. Вы уже ездили в ту деревню?

— Кучу раз. Кучу раз, — ответила сестра Елена, затягивая веревку. — Послушайте. Я еду к друзьям. Вам нужно не иметь страха. Меня в Башу любят. И Катерина, когда ездит в Башу, — ее тоже любят. Они говорят: «Добро пожаловать. Добро пожаловать. Дайте нам еды и крепкой выпивки тоже». Вам не о чем беспокоиться.

— Пусть так, пусть так, но я не понимаю, отчего вы не хотите взять с собой конюха.

— А зачем я нуждаюсь в мафу [30] Конюх ( кит. ). ? Я сестра бедных. Не леди в красивом платье. Ах, доктор, — она схватила Аиртона за руки, — не так волнуйтесь. Господь Иисус защитит меня. И добрый Отец Адольфус — он всегда следит с Небес.

На мгновенье она сделалась серьезной. Доктор глянул на румяные щеки и теплые карие глаза, заметив на огрубевшей коже лучики морщинок, встревоженно нахмуренный лоб. Сестра Елена выглядела старше своих двадцати восьми лет.

— Доктор, — сказала она. — Я за вас именно волнуюсь. Мы с Катериной заметили, что вы изменились после того, как спустились с Черных холмов. За чего, доктор? За чего вы такой тревожный? Не может быть, что за сказочных боксеров. Вы… из-за мисс Дэламер?

Аиртон попытался высвободить руки.

— Почему вы спрашиваете?

— Вы таким образом на нее смотрите. Когда думаете, что никто не видит. Ваши глаза… они имеют боль, — просто ответила монашенка.

— Что за вздор.

— Нет, доктор, мы с Катериной это видим. И вы правы от того, что волнуетесь о мисс Дэламер… С мисс Дэламер не хорошо. Послушайте простую крестьянскую девушку. Ее душа взволнованна, а может, это еще не все…

— Что вы хотите сказать?

— Женщины много видят, и вы, Dottore, тоже, думаю, видите, хотя, может, вам нравится не видеть. Но она славная леди. Доктор, она полна жизни и любви, — Елена сжала его руки. — Доктор Аиртон, вы ей поможете через это черное время? Сестра Катерина, она мне говорит, ничего не скажи. Но я думаю, вы знаете: у нее что-то плохо, очень плохо, а вы исправите и сделаете как надо.

— Я не знаю… не понимаю, о чем вы, — пробормотал Аиртон. У него слегка задрожал подбородок.

Сестра Елена вперила в доктора пронзительный взгляд, потом улыбнулась и, подавшись вперед, чмокнула его в щеку:

— Спасибо, доктор. Grazie. Вы хороший человек. — Она разжала руки. — Ой, вы заставили меня опаздывать, — пожаловалась она, кинув взгляд на порозовевшие облака, плывшие над крышами. — А я должна ехать сегодня далеко, чтобы к закату доскакать до Башу. До свидания, доктор. Увидимся дней через четыре-пять. Лао Чжан, пожалуйста, откройте ворота. Я готова.

Аиртон прочистил горло.

— До свидания, родная моя. — Он покраснел, на глаза навернулись слезы. — Вы уж поосторожней.

Доктор проследил, как сестра Елена выехала за ворота. Управляющий Чжан Эрхао закрыл створки и пошел прочь, удивленно посмотрев на Аиртона. Доктор так и не сдвинулся с места. Сунув руку в карман, он извлек трубку, но набивать ее не стал, а просто задумчиво стал крутить ее в руках, вперив взгляд в землю.