Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

— Вот и вы, Боуэрс. Отлично. Как спалось?

— Нормально, сэр, — угрюмо ответил машинист.

— Значит, вы готовы присоединяться ко мне, чтобы беседовать с этими хулиганами, которые там?

— Я буду рад, если смогу им помешать вывести из строя мой паровоз.

— Великолепно, — кивнул Фишер. — Прогуляемся вместе. Ja? Давай Чарли, ходи вперед.

Трое мужчин медленно направились вниз по склону холма. Чарли обеспокоенно оглядывался по сторонам.

— Нет никого, кто с нами? — тихо спросил Фишер Чарли.

— На этот раз нет. Кто-то бастует, а кого-то запугали.

— И кто же запугал рабочих?

— Не знаю. Когда у нас прежде бывали беспорядки, я хотя бы мог поговорить с рабочими. Узнать, чего они хотят. А сейчас стоило мне приблизиться, как они начали кидаться в меня камнями.

Они добрались до края толпы, которая расступилась, пропуская вооруженных мужчин вперед. Фишер внимательно вглядывался в лица людей, однако неприкрытой враждебности не заметил. Кто-то ухмылялся, кто-то хмурился, по рядам проносился шепот. Некоторые из молодых рабочих, решив продемонстрировать прекрасное сложение, обнажились до пояса. С угрожающим видом они потягивались и разминали плечи, однако таких было немного. Большая часть рабочих с обветренными щеками смотрели на пришедших равнодушно. На некоторых лицах застыло угрюмое выражение, однако в глазах основной массы собравшихся скорее читалось любопытство. Несколько человек, узнав инженера, улыбнулись и кивнули ему. Эти люди трудились на стройке уже очень давно. Фишер поймал себя на том, что несколько раз кивнул в ответ, отчего рабочие просияли от удовольствия.

«Очень интересно, — подумал Фишер. — Действительно, забастовка». Забастовка не могла не обеспокоить инженера, особенно учитывая тот факт, что к ней присоединились все рабочие. Вместе с тем Фишер не чувствовал, что ему лично что-то угрожает. Люди были взволнованы, возбуждены, однако в воздухе не чувствовалась атмосферы злобы и горечи, являвшейся извечной спутницей всех забастовок.

— Где люди мистера Боуэрса? Где проводники и машинисты, приезжавшие на поезде прошлой ночью? — спросил Фишер Чарли.

— Прячутся в палатке. Не желали выходить, даже когда мистер Боуэрс угрожал им.

— Боуэрс, это правда?

— Да, — прозвучал короткий ответ.

— Таким образом, джентльмены, похоже, помощи ждать неоткуда, — произнес Фишер бодрым голосом, почувствовав, как екнуло сердце. Инженер припомнил все молитвы, которые знал, пытаясь сообразить, которая из них наиболее подходит в данный момент.

Последние из рабочих расступились, и мужчины предстали перед коротко подстриженным бригадиром с седой косицей. На честном лице бригадира застыло обычное меланхоличное выражение. Когда троица приблизилась к рельсам, рабочие, занимавшиеся разборкой путей, замерли, занеся ваги, и вопросительно уставились на Чжана Хаобиня.

— Ладно, ребята, — с грустью в голосе произнес бригадир. — Передохните пока, — Чжан повернулся к Фишеру и замер в терпеливом ожидании, всем своим видом показывая, что готов выслушать инженера.

— Мистер Чжан, — вежливо начал Фишер.

— Кончай работу, — перевел Чарли.

— Как бы не так, — пробормотал Чжан.

— Позвольте спросить, каковы ваши причины разрушать нашу прекрасную железную дорогу? Вы, как и многие другие, вытерпевая разные лишения, трудились над ней долгие годы.

Чжан с угрюмым видом повесил голову. Наконец он вздернул подбородок и посмотрел Фишеру прямо в глаза. Первую фразу он произнес глухо, но потом, почувствовав себя уверенней, заговорил громче, так, чтобы его слышали остальные.

— Он говорит, что да, это правда, они трудились не покладая рук, но это было еще до того, как они узнали, что их обманули, и что это была ошибка строить железную дорогу для иностранцев и предателей, — перевел Чарли ледяным голосом. От ярости он разрумянился и позабыл о страхе. — Он говорит, что он и его люди не имеют ссоры с вами, мистер Фишер, потому что вы были с ними всегда справедливы. Но они должны исполнять приказ новых властей, — ума не приложу, о ком речь, — которые давали повеление уничтожать иноземное колдовство. Поэтому они ломают железнодорожную ветку.

— Передай ему, что его доводы весьма интересны, однако мне не известно ни о новом китайском правительстве, ни о изменениях в политике совета директоров. Еще скажи, что я удивленный, что он говорит о железной дороге таким суеверным образом.

Чжан внимательно выслушал перевод Чарли и спокойно проговорил что-то в ответ. Ответ возмутил переводчика до глубины души, и Чарли бросил бригадиру какую-то резкость. Рабочие, стоявшие рядом с Чжаном, возмущенно зароптали, и бригадир поднял руки вверх, призывая собравшихся к тишине. Потом он снова заговорил, тщательно обдумывая каждое слово, однако услышанное еще больше разозлило Чарли. Прежде чем он успел вступить с бригадиром в перепалку, Фишер тронул переводчика за руку и произнес:

— Чарли, просто переведи, что он сказал. Будь умницей.

— Этот наглый человек говорил неуважительно о совете директоров и обвинил его высокопревосходительство министра Ли Хунчжана в измене императору. А я ему сказал, если и есть предатели, то они — черепашьи отродья, как он сам и все те, кто мешает переустройству нашей страны.

— Мужественный поступок, Чарли, однако в сложившихся обстоятельствах я предлагаю быть более сдержанными. Что он еще сказал?

— Он говорит, что работает под приказом самого ямэна. Я знаю, это ложь. Он и его люди слушали неграмотных крестьян, которые хотят отбросить назад нашу цивилизацию и разрушить все то хорошее, что есть в нашей стране.

— И все же, Чарли, прошу тебя держать свое мнение при себе и переводить только то, что говорю я. Передай мистеру Чжану, что я его понимал, однако, являясь директором данного участка дороги, у меня есть необходимость видеть какой-нибудь из новых указов в письменной форме. И передай ему, что, если такие указы были переданы мандарину, нам надо подождать, пока их не покажут нам, прежде чем мы совершим то, о чем впоследствии сможем пожалеть. Скажи ему, что я повторяю — железной дороге пока еще не сделали серьезного повреждения, никому не причинили вреда, и я со всем уважением прошу его приказывать рабочим воздерживаться от их теперешней деятельности, пока ситуация сделалась ясной. Это разумно, ты не думаешь так, ja ?

С явной неохотой Чарли принялся переводить. Его тон показался Фишеру злым. Несмотря на это, Чжан Хаобин на каждый из доводов отвечал кивком. Дослушав перевод до конца, он повернулся, чтобы посоветоваться с другими рабочими. Между ними завязался оживленный спор.

— Что они говорят?

— Измена, — презрительно улыбнулся Чарли. — Они говорят о боксерах, «Кулаках гармонии и справедливости». Похоже, прошлой ночью в лагере сделалось видение. По всей видимости, именно боги говорили им ломать дорогу, — с сарказмом в голосе произнес он. Выслушав Чжана, который, придя с рабочими к единодушному мнению, снова обратился к переводчику, Чарли кивнул. — Как я и думал. Обычные предрассудки. Они говорят, что у них приказ от тех, кто выше обычной власти. Вы не поверите, боги спустились, чтобы говорить с ними, а кто может не подчиниться приказам богов? Несмотря на это, он заявляет, что ямэн абсолютно согласен с этими небесными повелениями. Один из этих акробатов, обратившихся в богов, должно быть, предъявил указ с печатью мандарина. Смешно, правда?