Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

Орхон Баатар и Сарантуя приняли помощь доктора с привычной для них радостью и теплом, словно и не было долгих месяцев, которые Аиртон провел в молчании. Сперва Аиртона смущало почтительное отношение, чуть ли не благоговение, которое выказывали ему кочевники. В этом скромном стеснительном человеке никто бы не узнал элегантного отца семейства, который некогда возглавлял миссию в Шишане.

Конечно же, Аиртону потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к новой обстановке и хотя бы частично вернуть былую уверенность в себе. Орхон Баатар решил взять дело в свои руки. Несмотря на то что, даже будучи лекарем, кочевник несколько стеснялся принимать роды, он удивительным образом умел чувствовать незалеченные душевные раны других людей. Для него подобные раны ничуть не отличались от стригущего лишая, поражавшего овец, и требовали точно такого же внимания и терпеливого врачевания.

В ночь, когда родилась девочка, Орхон Баатар, как обычно, налил доктору нэрмэла , но Аиртон отстранил протянутую ему чарку. Орхон отказа не принял и настоял на том, чтобы доктор пил вместе с ним на равных. В тот единственный раз Орхона увидели пьяным. Кочевник был весел. Покачиваясь, он встал, выпростал руки из рукавов и спел одну из своих тягучих гортанных песен. Дойдя до середины, он забыл слова и весело засмеялся. Потом он хлопнул доктора по плечу, заставил его встать, обнял и, не размыкая объятий, пустился в пляс. Аиртон сперва сконфузился, но все кругом смеялись и хлопали в ладоши, и вскоре он уже весело притоптывал в такт Орхону. Кочевник подхватил кувшин и снова наполнил чарки. Прошло совсем немного времени, и доктор, захмелев, сделался таким же пьяным и веселым, как Орхон. Прежде чем все отправились спать, Аиртон показал, как в горах Шотландии пляшут рил [45] Быстрый шотландский танец. , а потом, обливаясь слезами, спел Нелли романс Бернса «Любовь». Она шутя шлепнула доктора, обозвала «дурачком», а потом поцеловала. Раскрасневшийся Орхон Баатар обнял Сарантую за плечи и радостно вздохнул.

Однажды утром Орхон настоял на том, чтобы доктор поехал с ним и детьми на прогулку. Кочевник не желал слушать никаких отговорок. Он силой натянул на доктора теплый овечий полушубок, нацепил ему на макушку меховую шапку и потащил протестующего Аиртона из юрты. Орхон усадил его на пони и, убедившись, что доктор крепко сидит в седле, хлопнул своими поводьями по крупу лошади. Вместе они понеслись по долине. Орхон не спускал взгляда с болтавшегося в седле Аиртона. Время от времени кочевник поддерживал доктора рукой, но скорости не снижал. Сзади верхом на монгольских лошадках скакали дети. Они себя чувствовали в седлах так уверенно, будто родились и выросли в степи.

Луга были покрыты толстым слоем снега. Взлетев на вершину холма, Орхон Баатар сбавил скорость. Прикрыв глаза рукой от ослепительного солнечного света, кочевник огляделся, словно искал чего-то. Дети и доктор стали вглядываться в том же направлении, что и Орхон, но не увидели ничего кроме раскинувшейся до горизонта степи, усыпанной снегом, скал и зарослей деревьев, росших на подветренном склоне холма. Орхон Баатар заулюлюкал и, наклонившись вперед в седле, рванул лошадь с места. Остальные, не имея ни малейшего представления о том, куда помчался кочевник, последовали за ним.

У подножия маленького холма Орхон Баатар спрыгнул с лошади и, оставив ее щипать пробивавшуюся сквозь снег траву, жестом приказал остальным спешиться. Прижав палец к губам, кочевник показал, что надо хранить тишину, после чего осторожно полез вверх по склону. У гребня Орхон резким движением прижал ладонь к земле в знак того, чтобы остальные пригнулись. Медленно он выглянул из-за гребня. Когда кочевник обернулся, его глаза сияли, а по лицу блуждала широкая восторженная улыбка, обнажавшая кривые зубы. Он снова прижал палец к губам, а потом согнул его, показывая доктору, чтобы он полз к нему. Не зная, что и ожидать, Аиртон высунулся из-за бровки.

Ниже, всего в двадцати футах от них, на фоне ослепительно белого снега чернело огромное стадо оленей. Ни разу в жизни доктор не видел более прекрасного зрелища.

Две недели спустя к юрте Орхона вышел русский отряд.

Стоял мрачный ноябрьский вечер. Уже темнело, а Орхон Баатар с детьми только что закончили кормить в загоне овец. День выдался скучным и облачным. Накануне вечером прошел сильный снегопад, поэтому утром, вместо того чтобы отправиться на прогулку, дети смотрели, как Орхон сдирает шкуру с волка, которого Джордж подстрелил два дня назад. Охота выдалась славной, и два вечера подряд Джордж и Орхон баловали женщин рассказами о собственном геройстве.

Первой всадников видела Дженни. Колонна солдат, слегка нарушив строй, медленно двигалась к реке. Когда всадники подъехали к юрте, их уже ждали. Навстречу им вышли все, кроме Элен, оставшейся внутри вместе с ребенком.

Молоденький офицер не выказал ни капли изумления, которое он наверняка испытал, обнаружив в монгольской юрте семью иностранцев. Он ловко спешился, козырнул, представившись поручиком Паниным, командиром сотни донских казаков. Поручик великолепно владел английским — акцент был почти незаметен.

Когда поручик направился к юрте, стоявшие возле нее люди слегка попятились. Даже Нелли сделала шаг назад. Крепкие, здоровые, сытые казаки казались чужаками, явившимися из иного мира.

На круглом лице поручика показалась добрая улыбка. Изогнув брови, Панин замер в терпеливом ожидании.

— А как вас зовут? — вежливо спросил он.

— Простите, я совсем забыла о манерах, — пришла в себя Нелли. — Ваш приезд для нас большая неожиданность.

Поручик кивнул и весело сверкнул глазами.

— Если позволите, мадам, я отвечу вам тем же, — обворожительно улыбнулся он. — Далеко не каждый день радует меня подобными встречами.

— Мы семейство Аиртонов из Шишаня, — медленно ответила женщина. — С нами путешествует еще одна девушка, мисс Элен Франсес Дэламер, вернее, я хотела сказать, миссис Кабот. Она в юрте. Она только что родила. Это юрта Орхон Баатара.

— Рад нашему знакомству, миссис Аиртон, — поклонился поручик. — Осмелюсь заметить, отсюда до Шишаня довольно далеко.

— Нам пришлось бежать, когда боксеры… — она так и не смогла закончить фразу.

— Понимаю, — кивнул Панин. — Нам, разумеется, прекрасно известно, что случилось в Шишане, однако я не подозревал, что в этой резне кому-то удалось выжить. — Он на мгновение задумался. — Миссис Аиртон, если господин Орхон Баатар не будет возражать, я бы хотел встать здесь лагерем на ночевку. Мы не будем злоупотреблять его гостеприимством. Мы не испытываем недостатка ни в провианте, ни в фураже. Вы сделаете мне честь, если сегодня вечером согласитесь всей семьей поужинать со мной. Быть может, я смогу вам рассказать о том, что творилось в мире с тех пор как вы… вас… — он улыбнулся. — Вам чудом удалось спастись, с чем и позвольте вас поздравить. Надо полагать, вы можете немало поведать о своих приключениях.