Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

Насытившись друг другом, они погрузились под воду и устремились вслед за рыбами, сновавшими среди водорослей. Влюбленных подхватило течение. Некоторое время спустя девушка обнаружила, что держит за руку вовсе не Генри. Каким-то образом на его месте очутился Орхон Баатар. Длинные волосы кочевника развевались, а его теплые глаза лучились безграничным состраданием. Девушка поняла, что Орхон знает о переполнявшей ее печали и тоске по Генри. Казалось, Баатару под силу прочесть все ее мысли. Они вынырнули на поверхность и в свете мерцающих звезд поплыли по течению…

Конечно же она понимала, что в грибах, которые она съела, содержался наркотик и все, что с ней произошло, было не более чем видением, грезами, но, несмотря на это, Орхон каким-то чудесным образом был в этих грезах вместе с ней, защищая ее от опасностей. Она не могла этого объяснить, но вместе с тем знала, что именно так все и было, а у видения, явленного ей, был какой-то скрытый смысл, хотя она пока и не понимала, в чем заключается его суть. На следующее утро, когда Орхон передал ей миску с простоквашей, девушка многозначительно поблагодарила его, но он лишь подмигнул ей и продолжил накладывать еду остальным. Он никогда не заговаривал с ней об этих грезах, продолжая, как и прежде, относиться к ней с глубоким уважением, но странно, с той ночи ей начало становиться все лучше и лучше, что не могло ускользнуть от внимания Нелли. Тоска по наркотику канула в Лету, а кошмары практически перестали беспокоить.

Прошло довольно много времени, и, когда девушка худо-бедно овладела монгольским языком, она спросила Сарантую, кто ее муж. Может, он шаман? Элен не знала, как по-монгольски будет «шаман», поэтому сказала «волшебный человек». Сарантуя рассмеялась.

— Для меня он всегда волшебный, — жеманно произнесла она.

— Но все-таки, — не отставала Элен. — Скажи, он шаман? Он может колдовать?

Сарантуя лишь улыбнулась и хитро поглядела на девушку.

— Он мудрый, он лекарь. Наверное, тебе это известно лучше, чем мне. Но я все же не думаю, что простой пастух может быть «волшебным человеком», — с этими словами Сарантуя расхохоталась. Начиная с того вечера на протяжении нескольких дней Сарантуя вволю навеселилась. Обращаясь к мужу, она неизменно называла его «волшебным человеком», но, чтобы не оскорбить Элен, Сарантуя так никому и не объяснила соль своих шуток.

Прошло лето, наступила осень, но она внесла мало изменений в их жизни. Орхон Баатар не испытывал недостатка в мехах, поэтому обитателям юрты холод был не страшен. Люди скучали по неге жарких летних дней, но с приходом осени и холодов появились и новые радости. Орхон пообещал детям отправиться с ними охотиться на волков, когда выпадет снег. Дженни и Джордж пришли в восторг. Чтобы должным образом их подготовить, Орхон стал учить их стрелять из ружья. Каждый раз, когда они попадали в мишень, кочевник расплывался в радостной улыбке, а когда промахивались — качал головой и улюлюкал. Когда кочевник убедился, что дети научились обращаться с ружьем, они все вместе поскакали в степь потренироваться в стрельбе на сурках.

Когда выпал первый снег, укрыв склоны холмов тонким белым покрывалом, Элен была уже на последних месяцах беременности. Сарантуя, кудахча, то и дело крутилась возле нее и не разрешала девушке ходить вместе с ней и Нелли на реку. Впрочем, в то время они уже не засиживались на берегу. Дни становились все холоднее, особенно когда дул сильный ветер. Элен не возражала Сарантуе и оставалась лежать в юрте.

Она почувствовала первые схватки в тот день, когда Джордж подстрелил свою первую лисицу. Мальчик влетел в юрту, громко крича, что теперь у него есть своя собственная лисья шкура, а Орхон Баатар обещал сделать из нее для него шапку. К великому разочарованию Джорджа, на него никто не обратил внимания. Нелли и Сарантуя стояли на коленях возле тюфяка, на котором лежала Элен, и обменивались обеспокоенными взглядами, а сама девушка стонала от боли. Воды отошли слишком рано, по прикидкам Нелли, Элен должна была родить еще не меньше чем через месяц. Для беспокойства были причины, но ни Нелли, ни Сарантуя не поддались панике. Они согрели котелок, чтобы, когда придет время, разлить кипяток по мискам. Под рукой лежали чистые тряпочки. Одной из них Нелли вытирала сведенные от боли брови девушки, на которых обильно проступил пот.

Время от времени она бросала уничтожающий взгляд на мужа, который, как обычно, угрюмо сидел у стены юрты, обхватив руками колени. Она уже попросила у него помощи, и он отказался, заявив, что Нелли и монголка вполне способны справиться самостоятельно и без его помощи, да и зачем он вообще нужен, коли его жена теперь носит штаны, словно мужчина.

Через некоторое время, отведя в загон лошадей, появились Дженни и Орхон Баатар. Кочевник, не говоря ни слова, быстро оценил обстановку и присел у стены рядом с доктором, всем своим видом выражая готовность в любой момент прийти на помощь. Джордж и Дженни заглядывали матери за плечо, пока она в раздражении не погнала их прочь. Тогда они сели рядом с Орхоном, который подмигнул им и взял за руки.

Когда Элен закричала, он крепко обнял детей.

— Тужься, девочка, тужься, — ободряюще крикнула Нелли. — Бедненькая, бедненькая, — шептала она в перерывах между приступами боли. — Вот увидишь, все обойдется. — Но Элен в муке закатывала глаза. Она тяжело дышала, и влажные полотенца, которыми смачивали ей лоб, нисколько не облегчали страданий.

Тянулись часы.

Элен продолжала кричать.

Нелли подошла к мужу, сидевшему у стены.

— Эдуард, — тихо промолвила она. — Ребенок не выходит. Ты поможешь?

Не говоря ни слова, Аиртон отвернулся. По его щеке сбежала слеза.

— Довольно сидеть и рыдать, — сказала Нелли. — Нам нужна твоя помощь. Прошу тебя. Умоляю.

Аиртон, не поворачивая головы, продолжал смотреть в стену.

Орхон Баатар поднял на женщину вопросительный взгляд.

— Господи, ну объясни же ему, Дженни, — воскликнула она. — Я ведь не говорю по-китайски. Скажи ему, что ребенок не выходит. Думаю, нужно делать кесарево. Ты знаешь, что это такое? Отлично. Он может помочь? Он умеет его делать?

Орхон Баатар внимательно выслушал перевод Дженни. Глаза кочевника расширились. Он кивнул на Аиртона и снова вопросительно посмотрел на Нелли.

— А как же доктор? Он что, не знает, как его делать? — спросил он.

— А ты погляди на него, — бросила Нелли и снова повернулась к Сарантуе, которая пыталась придерживать плечи Элен. Девушка снова тужилась, но тщетно.

Никогда прежде они не видели Орхон Баатара в ярости. После того как Нелли повернулась к нему спиной, кочевник несколько мгновений неподвижно сидел у стены, а его лицо наливалось гневом. Неожиданно он вскочил и, сжав кулаки, навис над доктором. В следующую секунду он схватил Аиртона за воротник и рывком поднял на ноги. Свободной рукой Орхон закатил доктору пощечину и тут же тыльной стороной ладони — еще одну. Аиртон, заморгав, уставился на Орхона. Во взгляде доктора скорее читалось изумление, нежели боль.