Адам Уильямс - Дворец райских наслаждений

Она редко обращала внимание на сплетни девушек о боксерах. Отец отучил ее верить в магию и сказки про богов, спускающихся с небес на землю. Мысль о восстании, которое избавит общество от злодеев, защитит династию и восстановит попранную иноземцами справедливость, тоже не вызывала у нее никакого восторга. «Какая армия, — с горечью подумала она, — сможет помочь таким несчастным, как я, страдающим в стенах «Дворца райских наслаждений»? Никакая — разве что если она действительно снизойдет с небес».

Да и вообще какое ей дело до бед династии? Она отрезана от мира, словно буддийская монахиня в монастыре. Девушка улыбнулась сравнению, пришедшему ей на ум. Да, в публичном доме тоже был устав, тоже обет безбрачия и система наказаний, которая пестовалась на протяжении долгих веков. Публичный дом был частью того социального уклада и миропорядка, который боксеры, по их же словам, намеревались сохранить. «Дворец райских наслаждений» был точно таким же символом традиций и древнего уклада, как и храмы, ямэны, да и сама династия. Публичные дома были всегда. И всегда были мужчины, которые их посещали. А теперь Жэнь Жэнь присоединился к боксерам. Что еще сказать?

Она впервые сталкивалась со столь враждебным отношением к иноземцам. Она вспомнила доброго, похожего на мышь доктора, который пытался спасти ее отца. Ну как же он может угрожать династии? А глупый Дэ Фалан, который поверил Матушке Лю, совравшей, что Шэнь Пин уехала в деревню, и, наверное, даже не знает, что на самом деле случилось с его возлюбленной? Он же и мухи не обидит! А сын сумасшедшего миссионера? Он — вообще жертва. Остается Ma На Сы.

Ma На Сы. При первой же мысли о нем перед глазами девушки возникал его образ: веселые голубые глаза и широкая белозубая улыбка — образ столь яркий, что, казалось, иноземец стоит прямо перед ней. Она признавала: в Ma На Сы есть что-то опасное. Невольно она заинтересовалась вежливым, уверенным в себе иноземцем, который без всяких усилий не только подчинил своему влиянию майора Линя, но даже убедил его предоставить ему павильон, где Ma На Сы проводил время со своей женщиной-иноземкой. До сих пор, как и в первый вечер, когда оборвалась жизнь Шэнь Пин, Ma На Сы ограничивался только лишь комплиментами в адрес Фань Имэй. Он не обращал на нее особого внимания или же по крайней мере искусно притворялся. Этого и следовало ожидать — ведь она была наложницей майора Линя. И все же… Порой, когда она отрывала от циня взгляд, то замечала, что иноземец внимательно на нее смотрит, а когда их взгляды пересекались, загорелое лицо Ma На Сы расплывалось в улыбке, а однажды — она едва этому поверила — он даже ей подмигнул. Она покраснела и потупила взгляд, а когда снова подняла глаза, он уже отвернулся и о чем-то дружески беседовал с майором. «Может быть, мне показалось?» — подумала она. Весь оставшийся вечер он даже не смотрел на нее. Ничего подобного больше не повторялось. Однако с того самого вечера Фань Имэй начало чудиться, что между ними установилась некая невидимая связь. Во взгляде Ma На Сы читался вопрос, казалось, он пытался заглянуть под маску, скрывавшую истинную сущность девушки. Порой, когда он улыбался ей, Фань Имэй ловила себя на том, что внутри нее тлеет робкая надежда. Быть может, иноземцу удалось разглядеть, что творится у нее на душе. Ей казалось, что в оценивающих взглядах Ma На Сы кроется уважение.

Когда Ma На Сы занял павильон напротив и к нему стала ходить иноземка, Фань Имэй поразилась собственной реакции. Очень часто мрачными, пасмурными зимними днями она сидела у окна, ожидая появления закутанной в черное фигурки, которая поспешно пересекала двор и замирала у павильона. Дверь распахивалась, на пороге в белой рубахе появлялся Ma На Сы, который подхватывал женщину на руки и исчезал внутри. Фань Имэй так и не удалось разглядеть девушку, хотя однажды из-под капюшона выбился локон рыжих волос. Из складок плаща показалась тонкая, усыпанная веснушками рука и убрала прядь, трепетавшую на холодном ветру. Однако Фань Имэй привлекала не иноземка. С нетерпением и трепетом она ждала тех коротких мгновений, когда из-за дверей показывался Ma На Сы. Сердце начинало ныть от его широкой улыбки, предназначавшейся рыжеволосой. Сначала она никак не могла разобраться в своих чувствах. Она бы никогда не нашла в себе сил признать, что ревнует, однако каждый раз, когда видела, как иноземец обнимает закутанное в черное фигурку, губы сами собой сжимались, на глаза наворачивались слезы, а в темени начинало гудеть. Нет, она никогда больше не пойдет на поводу своих желаний. Она наблюдала за романом иноземцев точно так же, как и за всем остальным, происходящим во «Дворце райских наслаждений», — спокойно и печально. Еще одна маленькая ранка на душе, приговоренной к пытке «Смерть через тысячу порезов».

А потом иноземка куда-то пропала. С тех пор как она появилась в последний раз, прошел уже месяц. Ma На Сы все так же приходил в павильон, но Фань Имэй чувствовала в его походке усталость, словно иноземец нес на плечах тяжкое бремя печали. Он в одиночестве просиживал в павильоне долгие часы, ожидая, когда день сменится вечером и наступит темнота. Только тогда он просил, чтобы зажгли свет. Сначала Матушка Лю водила к нему девушек — Су Липин и Чэнь Мэйна, но они ни разу у него не задержались. Однажды он со скандалом выгнал Су Липин. Позвали Жэнь Жэня. Разыгралась безобразная сцена, Жэнь Жэнь кричал и тряс кулаками. Деньги все решили. Ma На Сы швырнул ему под ноги мешочек золота и долго с сардонической усмешкой наблюдал, как Жэнь Жэнь ползает на карачках, собирая рассыпавшиеся монеты.

Вечером Ma На Сы, как правило, ужинал с японским полковником. Иногда к ним присоединялся майор Линь. В таких случаях Линь быстро напивался и отправлялся к Фань Имэй. Девушка подозревала, что Ma На Сы, когда остается один, тоже много пьет. Однажды, после того как ему пришлось трапезничать в одиночестве, она увидела, как иноземец, спускаясь по ступенькам, покачнулся, но тут же выпрямился и спокойно пошел прочь. Фань Имэй сидела в полусумраке, мечтая о невозможном, стараясь отогнать терзавшие ее мысли. Уже много лет назад она поняла, что надежда — ее самый злейший враг.

Сегодняшним вечером не надежда, но страх гнал ее через двор. Она много думала о том, что может означать сцена, свидетельницей которой она сегодня стала. Может, Жэнь Жэнь только строит из себя боксера, однако за этим позерством явно что-то скрывается. Не он и не его приятели придумали песню и кличи, которые сегодня огласили двор. Значит, иноземцы действительно могут быть в опасности. Первым делом она подумала о юноше. Она знала достаточно, чтобы понимать, что его жизнь висит на тоненьком волоске, имя которому «тайна», и не сомневалась, что Матушка Лю и Жэнь Жэнь уже придумали, как избавиться от мальчика, если возникнет малейшая угроза их благополучию. Даже Фань Имэй слышала о казни крестьян, которые якобы убили юношу, и это означало, что его жизнь в данный момент ничего не стоила — все и так считали его мертвым. Теперь Жэнь Жэнь присоединился к боксерам, и юноша был полностью в его власти. Единственная надежда — побег. Девушка подумала о Ma На Сы. Плана у нее не было, но если мальчику кто-нибудь и может помочь… Сегодня вечером у нее будет прекрасная возможность. Ее никто не увидит.