Леонид Пузин - Евангелие от козы [СИ]

Справившись с раздражением, Гага увидел мир в более привлекательном свете, чем ему показалось сразу, когда старик-Олень объявил своё решение. Во-первых: даже начальная стадия обучения шамана занимает не меньше трёх сухих сезонов и трёх сезонов дождей, а за такое долгое время может много чего случиться… может погибнуть Клик, может, что ещё вероятнее, умереть старик-Олень. А во-вторых: для успешного осуществления его, Гагиного, Великого Замысла, не лучше ли какое-то время вообще находиться в тени?

После жестокого бичевания мальчик-Копьё решил на два-три дня исчезнуть из стойбища — если шаман-Гиена возьмётся за плеть раньше, чем заживёт спина, то он не выдержит нового испытания: заорёт, завизжит, заверещит подобно слабакам Карху и Гвану. Вообще-то у людей-Ящериц было принято юношей, приготовляемых к посвящению в мужчины, сечь не чаще, чем раз в луну (в полнолуние), но это — теоретически. В действительности — на практике — многое определяла воля наставника. А шаман-Гиена — Клик это почувствовал с первого удара — спуску ему не даст. И по своей природной жестокости, и, особенно, из-за подозрения в пособничестве бегству Мары.

Однако осуществить свой замысел мальчик-Копьё не успел: посыльный от старика-Оленя позвал юношу в хижину старшего шамана.

Осмотрев спину Клика, Огр покачал головой, а затем, втирая целебную мазь в кровоточащие рубцы, пробурчал под нос: «Ах, Гага, Гага, воистину — Гиена. Зверь, а не человек. Такому суровому бичеванию можно подвергать только старших юношей — при их посвящении в мужчины — а никак не мальчишек, только-только приступивших к занятиям. Нет, этому выродку необходимо дать укорот. Ты, Клик, не бойся, завтра ко мне возвратятся телесные силы, и я поставлю Гагу на место. А сегодня, чтобы не попасть ему под горячую руку, заночуешь в моей хижине».

Мальчик-Копьё очень обрадовался этому предложению Огра, так как понимал, что бегство от Гаги ему, в лучшем случае, даст два-три дня передышки — не более. Ведь только шаман может подготовить юношу к посвящению в мужчины, а старик-Олень шесть вёсен тому назад передоверил обучение мальчиков Гаге-Гиене. И надо же, сейчас, когда, казалось, разозлённый младший шаман начнёт упорно сживать его со света, вмешательство дедушки Огра открыло дорогу к спасению! И не только ему, но и Урсу — ведь когда друг вернётся, Гага набросится на мальчика-Леопарда с ещё большей жестокостью, чем на него, Клика. Когда друг вернётся…

«…варан укуси, Козья пещера! — подумав об отсутствующем Урсе, испуганно спохватился Клик, — Ведь она расположена ниже уровня реки! Не зря на полу этой пещеры ровным слоем лежит песок! А они — болваны! — вовремя не догадались, откуда там взялся пляжный песочек! И? Если Урс с Марой укроются от дождя в Козьей пещере — то?! Спаси и сохрани, добрая богиня Ия, не дай утонуть Урсу с Марой!»

Дедушка-Олень более чем серьёзно отнёсся к опасениям Клика и, не мешкая, вошёл в малый транс, чтобы узнать, не переселились ли души Пчёлки и мальчика-Леопарда на Нижние Пастбища. Увы, после смертельного камлания шаман на несколько дней утратил способность управлять маной — судьба Урса и Мары осталась невыясненной. Однако, видя огорчение Клика, старик-Олень предложил юноше попробовать самому проникнуть на Нижние Пастбища.

— Дедушка-Олень, но — как? Я не умею камланить… — На лестное предложение Огра ответил растерявшийся Клик. — Ведь, чтобы душа попала на Нижние Пастбища, это же надо… надо…

— Или долго учиться, — за запнувшегося юношу договорил шаман, — или от природы иметь много Маны. А у тебя, Клик, её очень много. Ведь позавчерашним вечером твоя душа смогла попасть не только на Нижние Пастбища, но и в Обитель бога-дракона Рарха. Причём — непосредственно, минуя мост из волос Белой Обезьяны. Вспомни, что ты сделал для этого?

— Я? — Ещё сильнее растерялся юноша. — Я ничего не делал. Ну, если честно, — понимая, что обмануть проницательного шамана ему не удастся, Клик решил сознаться в своём не вполне законном деянии, — я рисовал на камне жирафа. Но, дедушка-Олень, — сознавшись, юноша поспешил с оправданиями, — честное слово, не в святилище, а на отдельной скале! А потом, потом… — Клик вновь замялся, но, понимая, что теперь уже подавно нет смысла врать, признался полностью. Правда — с небольшой оговоркой. — Дедушка-Олень, клянусь доброй богиней Ией, я — не сам! Мою руку кто-то повёл! Или Де-Рад, или варан-предок, или сам Рарх! Ну… моя рука вдруг стала рисовать крылатого Бегемота! Сама по себе — честное слово! А потом я вдруг сразу заснул и увидел во сне, что вместе с тобой нахожусь в обители бога-дракона. И даже, — Клик смутился, не желая выглядеть чересчур хвастливым, но какой мальчик удержался бы не его месте? — сражаюсь с крылатым Крокодилом! Бью его посохом из священного дерева Эльх, и он превращается в Бегемота! А когда проснулся — была уже ночь, лил дождь, сверкали молнии, грохотал гром…

— Заснул, говоришь, и увидел сон? — За все шестьдесят две весны своей долгой жизни не слышавший ни о чём подобном, переспросил поражённый шаман, — нет, Клик! Это случилось не во сне! Вернее — не в обычном сне! Покинув тело, твой дух действительно попал в обитель бога-дракона Рарха! И помог мне победить крылатого Крокодила! Без тебя я бы ни за что не справился с богом-драконом! И жестокосердный Крокодил не превратился бы в щедрого Бегемота, и не послал бы на наши земли спасительные дождевые тучи! Это воля варана-предка! И куда только раньше смотрели мои глаза? Нет, я и прежде видел, что у тебя много Маны, но, что её так много… позор на мою седую голову! Чуть было не проглядел величайшего шамана всех времён и народов! Да, Клик, ты будешь самым великим шаманом от сотворения Серединного Мира! А для начала, — старик-Олень переменил направление разговора, — попробуй нарисовать Владыку Нижнего Мира бога Де-Рада. В том облике, в котором он предстаёт перед попавшими в его Обитель душами шаманов — в облике Великого Змея.

Взяв предложенные ему стариком-Оленем кусок древесного угля и светло-серую известняковую плиту, Клик сосредоточился, закрыл глаза и, представив сначала Урса с Марой, а затем Великого Змея Де-Рада, нанёс первый штрих на плоский камень…

Ночной потоп до того испугал козу, что, потеряв второго младенца, она признала Пчёлку своим детёнышем. Хотя первое ощущение родства с меньшим из двуногих хищников у козы появилось раньше, когда девочка сосала молоко из её переполненного вымени, но окончательно победить страх животному помогло совместное пребывание с детьми на тесном карнизе над ревущим в темноте потоком. С трудом выплывшая из стремнины коза так обрадовалась своему спасению, что не только полностью доверилась девочке, но и забыла об угрозе, исходящей от мальчика-Леопарда. А проведённые бок о бок долгая ночь и не менее долгий день настолько смешали запахи Мары, Урса и козы, что, выбравшись из пещеры-ловушки, животное почувствовало себя полноправным членом нового стада. Поэтому, наевшись, коза не только не убежала от детей, но сама предложила девочке-Пчеле и мальчику-Леопарду пососать молока из её вымени.