Адам Хиггинботам - Чернобыль. История катастрофы [litres]

Ко вторнику еды на три семьи уже не хватало, и у Ювченко кончались деньги. Она предложила своему бывшему соседу: «Сергей, давай выбираться отсюда». Вдвоем они наскребли денег на автобусные билеты до Киева. В столице она поехала с Кириллом в аэропорт и села на рейс в Молдавию, где ее родители и родители Александра все еще жили в соседних домах. Оттуда Ювченко снова пробовала выяснить, что с ее мужем.

К среде еще продолжал действовать официальный запрет на информацию об аварии, новости скрывали даже от работников других атомных станций [975] Николай Штейнберг пишет, что 30 апреля он и другие руководители АЭС Балаково знали только, что произошла какая-то авария. Они оценивали ее серьезность по дозиметрическим замерам сандалий женщины, которая гостила в Припяти и уехала вечером 26 апреля, не зная истинных масштабов происшедшего. Копчинский Г., Штейнберг Н. Чернобыль: О прошлом, настоящем и будущем. С. 10–12. . Но подробности начали просачиваться, и семьи Натальи и Александра использовали свои связи, чтобы выяснить хоть что-нибудь. Через дядю в Москве, у которого был выход на военных, Наталья Ювченко узнала, что наиболее пострадавшие во время аварии отправлены в специальную больницу 3-го Главного управления Министерства здравоохранения, предназначенного для работников атомной промышленности. Ювченко и ее свекровь вылетели в Москву и оказались в городе, очевидно и не слышавшем о кризисе на Украине и готовившемся к майским торжествам на следующий день.

Две женщины разошлись в вопросе, где искать Александра. Наталье дали адрес больницы в закрытой зоне, на территории советского Института биофизики. Мать Александра узнала об онкологическом исследовательском центре на Каширском шоссе, в другой части города, и настаивала на поездке туда. Наталья не хотела спорить. Когда в регистратуре онкологического центра им сказали, что пациента по имени Александр Ювченко у них нет, женщины поймали такси и сказали водителю везти их на другой конец города, в клиническую больницу № 6.

Они оказались там уже во второй половине дня. Ювченко сразу поняла, что приехала в правильное место. Девятиэтажная, красного кирпича, окруженная оградой из литого чугуна, больница № 6 сама по себе выглядела непримечательно, но входы в нее тщательно охранялись, техники дозиметрами проверяли ботинки и штаны всех входящих и выходящих [976] Описание здания и его окружения из: Galeand Hauser, Final Warning, 51, и посещения автором Института биофизики в Москве, 15 октября 2016 года. .

У главной проходной собралась толпа. Многих Ювченко знала по Припяти, все были напуганы и ошеломлены, как и она. Внутрь никого не пускали. Пока Ювченко осматривалась, вышел врач и стал зачитывать список пациентов с Чернобыльской станции и сообщать их текущее состояние. Люди вели себя шумно, нервничали, толкались, выкрикивали вопросы. Кто-кто не слышал, что сказал терапевт, и тому приходилось повторять снова и снова. Но, напряженно вслушиваясь в его голос, Ювченко не услышала упоминания о муже. Она кое-как протолкалась вперед.

«А что Александр Ювченко?» – спросила она. Доктор оторвался от списка и сказал: «Пойдемте со мной внутрь».

Первые пациенты с Чернобыльской станции оказались в Москве вскоре после рассвета в воскресенье 27 апреля [977] Анжелика Барабанова (специалист по ожогам отделения радиационной медицины больницы № 6), интервью автору книги, Москва, октябрь 2016 года; Angelina Guskova and IgorGusev, “Medical Aspects of the Accident at Chernobyl,” in Gusev et al., eds., Medical Management of Radiation Accidents, 199, table 12.1. . В аэропорту Внуково их встречали врачи в защитных костюмах и фартуках из ПВХ, и автобусы с сиденьями, застеленными полиэтиленовой пленкой [978] Смагин, рассказ в: Черноусенко. Взгляд изнутри. С. 66–67. Смагин вылетел из Киева в полдень воскресенья вторым спецрейсом в Москву и сказал, что их в течение часа катали по аэропорту, прежде чем выпустить из самолета. . В больнице № 6, лечебном учреждении для работников Минсредмаша – 600 коек с отделением радиологии на двух этажах – для чернобыльцев освободили целое отделение [979] Барабанова, интервью автору книги, 2016 год. . Некоторых привезли в одежде, которая была на них в момент взрыва; многие были покрыты радиоактивной пылью, и транспорт, на котором их доставили, было уже поздно дезактивировать [980] Там же, 2016; H. Jack Geiger, MD, “The Accident at Chernobyl and the Medical Response,” Journal of the American Medical Association (JAMA) 256, no. 5 (August 1, 1986): 610. . Самолет, на котором летела первая группа пациентов, разобрали, один из автобусов отправили в Курчатовский институт, загнали в яму и захоронили [981] Барабанова, интервью автору книги, 2016 год; Александр Боровой, интервью автору книги, октябрь 2016 года. .

К вечеру воскресенья в палаты больницы поступили 207 мужчин и женщин – по большей части работники ЧАЭС и пожарные, а также охранники, остававшиеся на своих постах возле горящего блока, строители, ожидавшие автобуса под шлейфом выброса, и рыболовы, сидевшие на берегах впускного канала [982] Гуськова А. Атомная отрасль страны глазами врача. М.: Настоящее время, 2004. С. 141–142. Другие источники приводят несколько иные цифры о количестве пострадавших в Чернобыле, поступивших в больницу № 6. Цифра 202 указана в: Alexander Baranov, Robert Peter Gale, Angelina Guskova et al., “Bone Marrow Transplantation After the Chernobyl Nuclear Accident,” New England Journal of Medicine 321, no. 4 (July 27, 1989), 207. Д-р Анжелика Барабанова (интервью автору книги, 2016 год) приводит цифру немногим более 200. . Ста пятнадцати из них поставили диагноз «острая лучевая болезнь». Десять получили настолько высокие дозы радиации, что врачи сразу же сочли их несовместимыми с жизнью [983] Барабанова, интервью автору книги, 2016 год. .

Клиническим отделением больницы № 6 заведовала 62-летняя Ангелина Гуськова [984] Ильин Л. А., Барабанова А. В. Некролог: Ангелина Константиновна Гуськова // Журнал радиационной защиты. № 35 (2015). C. 733. . Она начала свою карьеру в радиологии более 30 лет назад, при зарождении советской программы ядерных вооружений. В 1949 году, только получив диплом невролога, она была распределена в Челябинск-40, закрытый город на юге Урала, – лечить солдат и заключенных ГУЛАГа, работавших на плутониевых фабриках химкомбината «Маяк». Попадая в самые закрытые и охраняемые места, даже специалисты вроде Гуськовой часто не имели представления о том, куда едут, а на месте им запрещалась связь с наружным миром и отъезд. Когда Гуськова спустя два года не вернулась из «Маяка», мать решила, что ее арестовали [985] Младшая сестра Гуськовой заверяла, что письма не были отправлены: Гуськова А. [Интервью Губареву]. Наука и жизнь. № 4. 2007. . Она писала письма в МГБ, прося освободить дочь, а молодой врач начала карьеру на передовом крае биофизики.