Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

Но хуже всего был густой туман, что поднимался с поверхности океана и окружал их так, что, стоя вместе, они казались друг другу какими-то далекими бесплотными призраками.

Дольше оставаться на этой песчаной мели было нельзя.

Но в каком направлении идти? Вот вопрос, который необходимо было решить прежде, чем двинуться с места. Ошибись они, и сейчас же попадут на глубину и утонут. А тем временем ветер все усиливался и дул уже со значительной силой, волны становились все больше и яростнее, так что даже на отмели, где они стояли, вода прибывала с каждой секундой.

Времени терять нельзя. Надо идти к берегу, скорее, скорее – иначе они погибнут.

– Но где же берег? – разом закричали потерпевшие крушение.

Читатель может себе представить, как трудно было ответить на этот вопрос! Это был морской ветер, который, как известно всякому мореплавателю, постоянно дует по ночам в направлении к материку, по крайней мере, под тропиками и в особенности в районе Сахары. Само течение указывало, куда следовало двигаться, а следовательно, им надо идти по направлению волн и ветра.

Решив так, моряки отправились вдоль берега, но скоро поняли всю опасность своего положения. Не пройдя и сотни фатомов [8] Фатом (морская сажень) – английская мера длины, равная 6 футам, то есть примерно 183 см. , они заметили, что вода становится все глубже; еще немного – и она уже доходила им до плеч. Дальше идти было невозможно! Надо искать другой путь.

Сколько они ни бродили вдоль мели, вода, доходившая сначала лишь до колен, неизменно делалась глубже.

Так они поняли, что направление мели не перпендикулярно, а идет косо, будто образуя нечто вроде природной плотины, с одной стороны представляющей бухту.

В этом случае их ориентир был неточен, и они по-прежнему не знали, куда идти.

А волны все перекатывались по бухте, глубину которой моряки измерили и нашли непроходимой.

Опять новое препятствие; чтобы преодолеть его, оставалось одно средство: если только получится, держаться по направлению гребня полуострова. Но такая возможность таяла с каждой минутой.

Теперь они потеряли даже уверенность, что стоят на мели – куда ни ступят, везде становится глубже; останавливались ли на месте, гадая о выборе пути, так и уровень заметно поднимался.

Теперь они поняли, что должны бороться с двумя неприятелями: временем и направлением. Потеря того и другого грозила окончиться для них гибелью. Возьмут неверное направление – попадут на глубину; потеряют время – вода поднимется и накроет их. Старая пословица о течении времени и воды звенела в ушах несчастных и наполняла ужасом. Они видели, что до берега мили три, и слишком хорошо были знакомы с морем, чтобы не брать в расчет скорость прилива, особенно у опасных берегов Сахары. Моряки знали, что именно такое сильное течение прилива занесло их судно на гибельную мель. Видя, как грозные волны вокруг них поднимались все выше и выше, моряки все больше тревожились с каждой минутой.

Некоторое время они пытались пробиться силой: старый матрос торил путь; молодые мичманы, вытянувшись в линию, шли за ним. Иногда приходилось нарушать порядок: то один, то другой сворачивал в сторону, отыскивая брод.

Вода доходила уже до пояса. А силы оставляли их. Понимая, что идут по гребню мели, потому что по обе стороны пути море углублялось, они теперь больше беспокоились насчет времени. Неспособные продвигаться быстро, они боялись не успеть добраться до берега, так как прилив еще не закончился и вода прибывала со скоростью, грозящей потопить истомленных странников в своих неумолимых пучинах.

Но, несмотря на усталость, они продолжали бороться.

Все глубже и глубже: вот соленое море уже доходит до плеч; вот волны плещутся через их головы…

Оставалось лишь одно средство к спасению, единственный путь избежать угрожающей опасности – не пытаться идти вброд, а плыть по волнам через бухту.

Вас, может быть, удивляет, почему они давно не приняли этого решения. Пройдя уже более двух миль, моряки должны были пройти еще не более двух. Зачем отчаиваться, когда нужно проплыть всего пару миль, да еще при попутном ветре и приливе?

Почему они медлят?

На этот вопрос есть два ответа, которые и являются причинами их промедления. Во-первых, это чувство самосохранения: залив, который моряки видели до заката, был широк, достанет ли им силы переплыть его? Если нет, то они уже не смогут вернуться к мели против течения.

Кроме того, теплилась слабая надежда, что прилив достиг уже своей наибольшей высоты и вскоре начнется отлив. Но даже если это не так, имелась другая мысль, которая заставляла их медлить.

Мысль эта не происходила от чувства себялюбия или самосохранения, но от благородного побуждения, которое даже в эту опасную минуту жило в их сердцах.

Инстинкт? Нет! Это была мысль, – побуждение если хотите, но что-то выше инстинкта.

Требует ли это доказательств? Извольте. Благородные чувства не следует скрывать, а то чувство, которое в эту минуту трепетало в груди утопающих, было истинно благородное. Испытывали его трое, в отношении четвертого, который не умел плавать.

Не думаю, что читатель нуждается в дальнейших разъяснениях.

Один из них не умел плавать. Но кто именно? Вероятно, вы думаете, что это кто-нибудь из мичманов, и только не можете указать кто именно: Гарри Блаунт, Теренс О’Коннор или Колин Макферсон?

Ошибаетесь! Это Старик Билл.

Не удивляйтесь, что человек, проведший всю жизнь на море, не обладал столь важным для моряка навыком. Подобные случаи – не редкость, и часто случается, что из экипажа корабля даже лучшие матросы так и не научились плавать.

Может, это покажется парадоксом, но живущим на море гораздо реже представляются случаи плавать, чем прибрежным жителям. Во время рейса матросам незачем купаться в море, и тем более незачем это делать, оказавшись на суше, когда каждый спешит провести время по своему усмотрению.

Старик Билл не сходил с корабля, с тех пор как научился крепко стоять на ногах – мудрено ли, что учиться плавать у него не было времени? Во всех отношениях это был превосходный матрос, но плавать не умел.

Итак благородство заставляло трех молодых товарищей не оставлять старика в эту критическую минуту, хотя, бросившись вплавь, они могли бы без труда добраться до берега.

Что значило для них переплыть бухту в две мили шириной? Все трое могли бы спастись; но что станет с их старым товарищем?

– Мы не можем бросить тебя, Билл, – заявил Гарри, – нет, это невозможно.

– Нет, не можем и не хотим, – подтвердил Теренс.