Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

– А вот что: останемся здесь. В незнакомой стороне трудно ли заблудиться, да еще ночью? Нет, это не годится. Уж где укрепились раз, тут и останемся на ночь.

– Да как тут можно уснуть? – возразил горячий ирландец, – усталая лошадь способна спать стоя; слон, говорят, тоже спит на ногах; но я как настоящий человек предпочитаю растянутся на шесть футов, хотя бы даже на самом жестком камне!

– Стой, Терри, – воскликнул Колин – я ухватил за хвост одну идею!

– Ага! Вы, шотландцы, вечно что-нибудь хватаете, будь то идея, блоха или чесотка. Давай послушаем, что на этот раз!

– После такого оскорбления, нанесенного моим соотечественникам, я даже не знаю, с чего начать, – отвечал Колин шутливо.

– Говори скорее, Колин, – вмешался Гарри Блаунт, – если ты можешь дать добрый совет, так не трави душу. Понятно, что невозможно спать, стоя под углом в сорок пять градусов. Отчего же не поискать другого места?

– Хорошо, Гарри, по правде сказать, я сам удивлен, как эта идея прежде не пришла в голову кому-нибудь из нас.

– Боже милостивый! – воскликнул Теренс шутливо. – Не тяни, говори уже!

– А вы смотрите на меня и делайте, как я. Ручаюсь головой, что все вы прохрапите до самого утра! Спокойной ночи, господа!

С этими словами Колин соскользнул на самое дно ущелья, где, вытянувшись во всю длину, он улегся без всякого опасения. Остальным оставалось лишь удивляться, как это они прежде до этого не додумались.

Но глаза их смыкались, и, не в силах долго размышлять о своей беспечности, они последовали примеру шотландца и один за другим улеглись на самом дне ущелья, наконец проваливаясь в столь желанный сон. Кажется, все земные трубы и литавры не могли бы сейчас пробудить их.

Не в силах долго размышлять, они последовали примеру шотландца

Так как ущелье было очень узким, то они не могли улечься рядом бок о бок, а расположились длинной цепью, головами в одном направлении. А так как дно самой трещины было неровным и покатым, то, разумеется, путники улеглись так, чтобы головы их оказались выше ног.

Старый матрос лежал ниже всех, и ноги Гарри Блаунта приходились ему как раз на уровне макушки. Выше всех улегся Колин, показавший пример, как удобнее растянуться. Таким образом, четыре моряка как бы образовали лестницу, основанием которой служил Старик Билл.

Старик позже всех улегся и позже всех заснул. Когда молодые люди провалились в сон, он все еще прислушивался к шумному прибою волн и жалобному завыванию ветра, который дул между отлогих склонов песчаных холмов.

Билл тоже недолго бодрствовал. Он так же устал, как и его молодые товарищи, и благодарный сон скоро сомкнул ему веки.

Однако, прежде чем заснуть, он успел подумать, что скоро разразится буря. Небо вдруг помрачнело, луна исчезла, оставив белый ландшафт во мраке, но, перед тем как скрыться, она приняла красноватый цвет; шум прибоя постоянно усиливался, поднялся ветер, порывы его становились все сильнее. Это были безошибочные предвестники бури.

Старик подумал, что, будь он сейчас на корабле, все было бы иначе: там никто не заснул бы, все суетились бы, принимая меры предосторожности. Но, растянувшись на твердой земле, он с товарищами был так хорошо огражден от ветра, что ему и в голову не приходило опасаться чего-либо. Он только пробормотал себе под нос: «Экий шторм» – и, уткнув загорелое лицо в подушку мягкого песка, заснул беспробудным сном.

Предсказание старого матроса вскоре сбылось: не прошло и получаса, как уставшие путники уже крепко спали. Такая внезапная смена погоды свойственна тропическим странам, и в особенности пустыням Аравии и Африки. Это происходит от того, что раскаленная земля и воздух над ней после заката охлаждаются быстро, а море, напротив, гораздо медленнее. Таким образом, густой и холодный воздух устремляется со стороны материка к морю. Днем же земля нагревается быстрее воды, и потому ветер дует в противоположную сторону.

Феномен, разразившийся над пустыней, куда попали четыре странника, был не более и не менее как песчаной бурей, или, как это называют арабы, самум или хамсин [10] На арабском языке слово «самум», или «хамсин», означает ад. Весьма справедливо он назван ядовитым, потому что действует гибельно на тело посредством органов дыхания. Люди, которые подверглись его действию, умирают с признаками, похожими на холеру. Оттого бедуины называют самум черным, а холеру – желтым ветром. .

Белая пелена, затягивавшая безоблачное небо, точно паутина, умчалась с первым порывом ветра; с земли поднялось густое облако пыли, вихрем закружилось к небу и унеслось в океан на несколько миль от берега.

Если бы это случилось днем, то можно было бы разглядеть, как на поверхности пустыни внезапный порыв ветра взметал огромные массы песка, как образовывались движущиеся волны, как они вздымались наподобие морских, приподнимались до значительной высоты и вдруг начинали вертеться на земле, принимая форму столбов, вершины которых уходят высоко в небо. На минуту они застывали на одном месте, а потом взлетали на вершину холмов, крутились и вдруг разрывались, сливаясь воедино, и неслись в невообразимых формах. Воздух наполнялся песком так, что в двух шагах ничего уже нельзя было разглядеть.

И вот посреди этой страшной борьбы ветра и песка наши странники спали непробудным сном.

Может быть, читатель подумает, что им в самом деле не грозила никакая опасность, как и предполагал, засыпая, старый моряк. Наверняка риск был меньшим, чем если бы они заснули под крышей дома или под тенью дремучего леса: тут не было ни деревьев, которые могли быть вырваны вихрем с корнем и повалиться на них; не было ни потолков, которые могли бы, разрушившись, их задавить.

Так что же могло случиться с ними?

Эта опасность не так велика для человека бодрствующего: было бы очень неприятно, но не опасно.

Другое дело – наши крепко спавшие странники. Им грозила гибель, о которой они и помыслить не могли. Если бы кто мог видеть, как они лежали рядком в ущелье, головами в одну сторону, будто лестничные ступеньки, тот заметил бы, что эти люди уже почти погрузились в песок, что тот сухим дождем не переставая сыпался на них, и что если кто-нибудь из моряков не проснется, то все четверо будут погребены под этими осадками.

Как это возможно? Что за беда, если песок набьется в нос, рот и уши – всего-то дел, что только чихнуть или откашляться.

Тогда спросите шведа, норвежца или финна, что значит неосторожно заснуть под открытым небом на равнине, когда снег идет, тогда вы узнаете, что есть опасность быть засыпанным, с той только разницей, что под снегом человек может двигаться и дышать, как бы сильно его ни замело. Но теперь спросите у араба восточной пустыни, что значит быть засыпанным песком, и он прямо скажет – это серьезная опасность, а чаще – смерть.