Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

Беглецы поняли, что сделали промах и что безопаснее было бы оставаться между хребтами песчаных холмов и скрыться в какой-нибудь трещине между ними. Не вернуться ли назад? Но после минутного размышления они решили, что это невозможно: прежде чем удастся вернуться в овраг, преследователи их уже настигнут.

Влекомые инстинктом, мичманы бросились к морю, спеша к своему родному дому, где они всегда находили такое счастливое убежище, за исключением последнего жестокого случая крушения. Вот они опять стоят на его берегах океана и ищут защиты, а он отвергает их мольбы и снова готов вытолкнуть их из недр своих, оставив на произвол бесчеловечных врагов.

Линия морского прибоя тянулась параллельно дюнам, по меньшей мере в двухстах ярдах от того места, где они остановились.

Прибой в этом месте не грозил опасностью – это был только прилив, переваливавшийся через песчаную мель, или небольшие подводные камни, словом, довольно безопасное убежище от вражеских взоров: волны пенились, поднимались горой и с шумом и брызгами разбивались о каменную преграду.

Что же тут могло привлечь внимание беглецов? Одни кипящие, пенящиеся волны, да и те будто насмехались над их отчаянием.

А между тем они не спускали глаз с обманчивой стихии; казалось, нечто интересное находилось в самой морской пучине. Но тут не было ничего – только грозная пена разлеталась брызгами, только черные зеркальные волны грозно перекатывались через подводные камни.

Но не предмет, а цель привлекла их внимание. Решимость блеснула в их глазах и почти с такой же быстротой была приведена в исполнение. Во всяком случае, нельзя упрекнуть их дорогую родину, море, в крайнем негостеприимстве – у него припасено для своих детей укромное местечко.

Подобная молнии мысль промелькнула в головах у всех троих, но Теренс прежде всех выразил ее.

– Клянусь святым Патриком! – воскликнул он. – Бросимся скорее в воду – прибой даст нам надежный приют. Мне случилось как-то давно спрятаться точно таким же образом, когда мы купались при лунном свете на берегу Гэлоуэя [14] Гэлоуэй – область в Ирландии. . Я это сделал, чтобы испугать товарищей, вообразивших, что я утонул. Что скажете?

Оба мичмана сразу же с ним согласились. Секунд за десять они добежали до берега и погрузились в воду по пояс, а затем все храбро зашагали вперед, словно намерены были совершить переход через всю Атлантику.

Здесь даже при такой яркой луне и самому острому зрению трудно было различить человеческую голову, когда туловище и ноги полностью скрыты водой. Они упрямо шли вперед, пока вода не укрыла их по самые подбородки; только тогда юноши остановились, совершенно невидимые для людей, стоящих на берегу, словно сам Нептун, сжалившись над их бедственным положением, протянул руку с трезубцем и укрыл волнами, чтобы защитить их.

Хорошо, что юноши не теряли времени. Лишь только они достигли безопасного места, как в ту же минуту из ущелья послышались голоса людей, лай собак, фырканье лошадей, визгливые крики мехари, и через несколько минут вся толпа показалась на берегу. Человек двадцать всадников вырвались вперед и, видимо, торопились нагнать путников, даже не предполагая, что добыча могла ускользнуть из их рук.

Выйдя из ущелья, арабы рассыпались по равнине, но почти сразу же, как по приказу, застыли на месте. Последовало глубокое молчание: словно все люди и их животные были ошеломлены, разделяя общее удивление. Несколько секунд прошло в таком безмолвии, и никакого звука не было слышно, кроме грозного прибоя, никакого движения не видно, кроме то поднимающихся, то опускающихся волн.

Все жители Сахары, пешие и конные, а также лошади, собаки и верблюды, казалось, превратились в каменные статуи, словно сфинксы песчаной пустыни.

У сынов пустыни имелось достаточно причин, чтобы так сильно удивиться. Нет сомнения, те три мичмана на гребне песчаного хребта им не привиделись, они даже различали все детали их одежды. Несмотря на поспешность, бедуины искусно организовали погоню во главе с опытными предводителями, которые время от времени удостоверялись, по-прежнему ли дичь впереди них. Они изредка пригибались к земле, где на мягком песчаном грунте ясно отпечатывались следы трех пар ног. Улик было достаточно, чтобы знать, куда направились беглецы, да и на побережье было множество следов.

Но куда же они вдруг исчезли?

На всем открытом пространстве, насколько хватало глаз, царила такая тишь да гладь, что и краб не прополз бы незамеченным. Сахарским разбойникам хорошо было известно, что поблизости нет ни ущелья, ни оврага, куда могли бы спрятаться беглецы.

Так что не стоит удивляться, что от неожиданности они словно язык проглотили. Однако продолжительное молчание сменилось восклицаниями, выражавшими недоумение и сильный страх, а также слышались обычные воззвания к Аллаху и его пророку. Ясно было, что суеверный ужас обуял кочевников. Некоторое время они стояли растянутой линией, а потом сошлись в круг, чтобы посовещаться.

Кончилось все тем, что некоторые из предводителей отправились назад к выходу ущелья и сами тщательно стали осматривать следы ног трех беглецов. Остальные бедуины, кто на лошадях, кто на мехари, молча выжидали результатов обзора.

Следы мичманов очень отчетливо виднелись на песке, даже в тех местах, где они спутывались со следами погони. Копыта верблюда не могли отпечататься яснее сапог трех английских моряков на песках Сахары. Заметить их арабам не составило труда. В несколько минут они прошли по самым этим следам, начиная от устья ущелья до самого взморья по прямой линии. Но здесь начиналась полоса мокрого берега, где исчезали все следы.

Да и как могли они продолжаться? Дальше невозможно было сделать и шага, не попав прямо в воду.

Беглецы не имели никакой возможности спастись от погони, разве только бросились в море и сделались добычей волн.

Столпившись в том месте, где исчезали следы, бедуины думали-думали, но ничего умного придумать не смогли. Одни готовы были верить, что судьба всех потерпевших крушение – тонуть у их берегов, в чем пробовали уверять и товарищей. Но это были только предположения, сделанные под влиянием суеверного страха [15] Бедуины верят, что причиной необыкновенного размножения гиен в пустыне является то, что европейские колдуны превращаются в гиен, потому и не убивают их. .

Несмотря на свою веру в защиту Мухаммеда, они чувствовали естественный страх перед пустыней океана, гораздо менее знакомой, чем родная песчаная.

Они поспешили удалиться от чуждого им океана назад в свой лагерь, не совсем уверенные, действительно ли утонули три человека, которых они видели и гнались за ними, или они спаслись каким-нибудь таинственным способом, которым обладают эти необыкновенные жители морей.