Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

– Дайте только нам поесть, и там увидим, чья возьмет. Мне кажется, если бы только мне выпить воды, так я мог бы отхлестать всех арабов на свете.

– И я также, – сказал Колин.

– И я, – подхватил Гарри Блаунт.

Матрос Билл упал наземь и почти в беспамятстве твердил со стоном одно только слово: «Воды! Воды!» Кру и мичманы присоединились к этому воплю и громко, насколько позволяло пересохшее горло, завопили: «Воды! Воды!»

Арабы, по-видимому, не обращали внимания на эти мольбы о влаге, зато детям это казалось, наверное, приятной музыкой, потому что они сбежались толпами к хлеву и с явным наслаждением прислушивались к воплям страдальцев. Часто повторялись вопли «Воды! Воды!» в эту долгую ночь невыразимого мучения, но звуки становились все слабее, все жалостнее. Крики к утру перешли в тихий жалобный стон.

Рано утром, когда арабы отворили дверь темницы, матрос Билл и Колин уже не смогли встать. Старый моряк даже потерял сознание, и все усилия привести его в чувство были напрасны. Тут даже твердость Джима дала трещину: он готов был покориться, чтобы только спасти брата от мук; но хотя он и знал, что все товарищи согласны сдаться на предлагаемых арабами условиях, однако все еще откладывал капитуляцию до того времени, пока не обнаружится, с какими намерениями пришли к ним хозяева.

– Ну что, христианские собаки, намерены вы заслужить пищу? – спросил старый шейх при входе в хлев.

Ослабев от голода, почти с ума сходя от жажды, измученный страданиями брата и его товарищей, Джим был готов согласиться: но в тоне старого шейха звучало что-то особенное, и Джим решился еще потянуть время. Судьба шести человек зависела от одного слова, которое он произнесет, и как тяжело было ему произнести его! Заставляя соображать измученный лишениями разум, Джим отвернулся от шейха и устремил взор на других арабов, стоявших ближе к нему. По их лицам он понял, что решимости отстаивать ультиматум шейха в его подчиненных не наблюдается. Их явно не вдохновляла перспектива уморить невольников голодом, и Джим, вместо того чтобы разом объявить о согласии покориться, резко отвечал старому шейху, что все пленники предпочитают умереть, чем оставаться рабами.

– Ни один из нас не желает жить, если у нас не будет надежды снова увидеть родную страну. Правда, телом мы слабы, но духом непоколебимы. Мы хотим умереть.

Получив такой ответ, арабы ушли, оставив христиан в хлеве. Кру все время прислушивался к разговору и, когда арабы уходили, слабым голосом кликнул их, но Джим остановил его и снова утешал надеждой, что их твердость скоро будет вознаграждена. Прошло еще полчаса, и сам Джим усомнился, правильно ли понял выражение лиц арабов?

– О чем вы там толковали с ними? – прошептал Теренс. – Объяснили, что мы готовы работать, лишь бы нам дали воды?

– Да, конечно, – отвечал Джим, начиная уже сожалеть, что он не поспешил покориться, пока еще не было поздно.

– Так почему они не приходят спасти нас? – спросил ирландец едва слышно – горло его пересохло и сжалось от отчаяния.

Джим удержался от ответа, а кру был и телом и духом так измучен, что не мог уличить его в неправде. Вскоре после этого Джим услышал крики животных, которых гнали в город, и, выглянув сквозь маленькое отверстие в стене хлева, увидел, что несколько арабов отправлялись в поле. Неужели он ошибся, неужели арабы ушли, откладывая до завтра их смерть? Испуганный этим предположением, он хотел крикнуть и позвать их назад, но все его усилия ограничивались слабым шепотом.

«Боже! Прости меня! – думал он. – Мой брат и его друзья умрут еще до наступления ночи! Я их убийца и вместе с тем самоубийца».

Мысль эта сводила Джима с ума. В припадке бешенства к нему возвратились сила и голос. Теперь его должны услышать, потому что стены каменного здания сотрясались от его яростных криков. Он бросился к двери и с такой силой налег на нее, что она вылетела, и Джим выскочил, готовый обещать все, что ни потребуют от него арабы, только бы спасти жизнь товарищей, которых его упорство довело до последней крайности.

Однако в покорности не оказалось нужды: едва он выглянул за дверь, как увидел двух мужчин и трех мальчиков, которые шли к хлеву и несли на блюдах ячменную похлебку и кружки воды. Джим одержал победу в борьбе между господином и рабом. Старый шейх приказал отнести пищу и питье белым невольникам. Бешенство у Джима мигом сменилось совсем другого рода припадком. Схватив кружку с водой, Джим бросился к брату Биллу и, приподняв его, приложил кружку к губам. У Билла не доставало сил и пить, так что пришлось вливать ему в рот понемногу воды. Только когда все товарищи напились и проглотили немного ячменной похлебки, Джим подумал и о себе. Действие пищи и воды на человека умирающего с голода имеет почти чудесную силу. Когда все начали оправляться, Джим снова поздравил своих товарищей со счастливым результатом их твердости.

– Воистину, мы победили! – воскликнул он. – Теперь нас не заставят собирать урожай! Нас будут кормить, откармливать, чтобы выгоднее продать. Может быть, повезут в Могадор. Мы должны благодарить Бога за то, что он помог нам выдержать до конца это испытание. Если бы мы уступили, то потеряли бы навеки надежду на свободу.

Прошло еще два дня; все это время пленников кормили похлебкой два раза в день. Воды позволялось им пить вдоволь с тем только условием, чтобы они сами таскали ее из колодца. Впрочем, они терпели всевозможные обиды и ругательства от женщин и детей, попадавшихся им навстречу. Второй кру, который в минуту отчаяния и мучения от жажды согласился помогать в работе другим невольникам, теперь употреблял все усилия, чтобы отделаться от работы, но все напрасно. Каждый вечер подходил он к хлеву потолковать с земляками и с горестью высказывал свое раскаяние, что не выдержал до конца и покорился. Теперь для него не оставалось никакой надежды на освобождение, потому что он доказал свою способность служить и быть полезным своим господам.

На второй день к вечеру белые невольники увидели в своей темнице трех арабов, которых прежде не встречали. Те были хорошо вооружены, хорошо одеты, очень красивы и вообще имели внушительную наружность, какой моряки еще не замечали среди жителей пустыни. Джим тотчас вступил с незнакомцами в разговор и узнал, что они купцы, идут караваном и просили гостеприимства в здешнем селении на ночь. Арабы были не прочь купить невольников и пришли затем, чтобы посмотреть предлагаемый товар.

– Наконец-то! – воскликнул Джим. – Мы так давно желали встретить именно таких людей, как вы! Мы очень хотим, чтобы какой-нибудь купец купил нас и отвез бы в Могадор. Там у нас есть друзья, которые дадут за нас хороший выкуп.