Томас Рид - Пиратский остров; Молодые невольники

Хаджи был высокий, почтенного вида араб, с длинной седой бородой, закрывавшей почти всю грудь. Он совершил путешествие к гробу Мухаммеда и потому имел право на уважение и гостеприимство всякого истинного мусульманина, где бы ни странствовал. Через кру в качестве переводчика он задал пленникам много вопросов и, по-видимому, искренне проникся судьбой несчастных, стоявших перед ним.

Хаджи выяснил название корабля, на котором они потерпели крушение, сколько времени пришлось провести им в неволе, как обращались с ними и почему у них такой жалкий и изнуренный вид. После этого старик стал расспрашивать их о родственниках и друзьях. Гарри рассказал ему, что у него и у Колина есть родители, братья и сестры, которые теперь, вероятно, оплакивают их смерть, что они и остальные товарищи непременно будут выкуплены, если только кто-то возьмется доставить их в Могадор, и что их теперешние владельцы давали такое обещание, но наслушались глупых советов и передумали.

– Постараюсь сделать все, чем смогу помочь, – сказал хаджи, выслушав рассказ Гарри, переданный ему кру. – Одному из ваших соотечественников я обязан благодарностью и хочу заплатить ему за это. Когда я захворал в Каире и терпел недостаток даже в пище, офицер с английского корабля подал мне золотую монету. Эта монета сохранила мне жизнь и была причиной моего счастья, потому что с ее помощью я мог продолжать свое путешествие и доехать до друзей. Мы все дети одного Бога и наша обязанность – помогать друг другу. Погодите, я переговорю с вашими хозяевами.

Старый пилигрим обратился к трем купцам и сказал:

– Друзья мои, вы дали слово доставить этих христианских пленников в Могадор, где за них дадут выкуп. Разве вы нечестивцы и не боитесь Бога, раз нарушаете данное слово?

– Мы боимся, чтобы они не обманули нас, – отвечал один из купцов. – Боимся также привезти их во владения императора Марокко – тамошнее правительство может отнять пленников, не дав нам никакого вознаграждения. Мы бедные люди и почти все наше имущество пошло в уплату за этих невольников. Нельзя же требовать, чтобы по их милости мы разорились?

– Вы нечего не потеряете, если только доставите их с собой в Могадор. Они принадлежат к государству, правительство которого не терпит, чтобы его подданные оставались в неволе. В Могадоре нет английского купца, который отказался бы дать за них выкуп, а если бы кто посмел отказать, то потом не осмелился бы показаться у себя на родине. Нигде вы не выгадаете за них большего вознаграждения, чем в Могадоре.

– Но они могут выдать себя губернатору – и нас просто выгонят из Могадора, не заплатив ни одного доллара. Ведь бывали такие случаи. Вот и добрый шейх здешнего селения лично знает арабского купца, с которым именно так и обошлись. Он разорился, а губернатор получил выкуп за его невольников и положил себе в карман.

На такой аргумент хаджи возразить не мог, однако скоро оправился и придумал план, как устранить и это затруднение.

– А вы не везите их в Марокко прежде, чем получите выкуп, – предложил он. – Пусть двое из вас остаются с ними здесь, а третий едет в Могадор с письмом от этого юноши к его друзьям. Ведь вы до сих пор не получили доказательств, что он вас обманывает, и, следовательно, как честные люди не имеете права нарушать без причины своего обещания. Отвезите письмо в Могадор, и если вам не заплатят выкупа, то поступайте с ними как знаете. Тогда, по крайней мере, вина падет не на ваши головы.

Бо-Музем, младший из купцов, тотчас принял сторону пилигрима и энергично поддержал его предложение. Он заметил, что Агадир, пограничный город империи Марокко, находится в одном дне пути от них, а оттуда до Могадора всего три дня езды. Старшие купцы несколько минут потолковали между собой и потом один из них объявил, что они решаются последовать совету хаджи. Пускай Бо-Музем отправляется в Могадор с письмом от юноши к его дяде.

– Скажи юноше, – сказал купец, обращаясь к переводчику, – скажи ему от моего имени, что если выкуп не будет уплачен, то по возвращении Бо-Музема он умрет. Передай ему это.

Кру сообщил это Герри Блаунту, который, не поморщившись, согласился на условие. Клочок грязной, измятой бумаги, перо из тростника и что-то вроде чернил были поставлены перед молодым мичманом. Пока он писал письмо, Бо-Музем готовился в отъезду. Гарри взял перо с полным сознанием, что вся надежда на освобождение зависит от того, чтобы дать знать об их положении кому-нибудь из соотечественников в Могадоре. С большим трудом нацарапал он следующие строки:

«Сэр, два мичмана с корабля флота Ее Величества, потерпевшего несколько недель тому назад крушение близ мыса Бланко, и два английских матроса находятся теперь в плену, в небольшом городе, в одном дне пути от Агадира. Податель этого письма есть один из наших владельцев, он отправляется в Могадор с поручением разузнать, найдется ли кто из желающих выкупить нас, и если ему не удастся найти человека, который захотел бы дать за нас выкуп, то пишущий эти строки будет убит. Если вы не можете или не захотите уплатить за нас выкуп по сто пятидесяти долларов за каждого, то, умоляю вас, направьте этого подателя к кому-нибудь другому, кто, по вашему мнению, согласится нас выкупить. Третий мичман с того же корабля и еще английский моряк находятся также в плену, в одном дне пути южнее от этого места. Может быть, податель этого письма, Бо-Музем, согласится перекупить их, если только согласны будут и за них дать выкуп.

Сложив это письмо, Гарри сделал надпись: «Любому английскому купцу в Могадоре».

Когда письмо было кончено, Бо-Музем сидел уже на лошади, готовый к отъезду. Взяв письмо, купец пожелал напомнить Гарри, что если его поездка в Могадор окажется безуспешной, то никто другой, кроме Гарри, не поплатится за понесенные им расходы. Дав обещание вернуться через неделю и попросив товарищей присмотреть и за его собственностью, Бо-Музем отправился в Могадор.

Бо-Музем был честный человек, хоть и купец, и во всех торговых сделках был честен и того же требовал от других. В Могадор он отправился со слабой надеждой, что уверения молодого англичанина оправдаются на деле, и с твердой решимостью лишить лжеца жизни, если убедится в его обмане.

Он гораздо сильнее верил в слова шейха, чем в россказни пилигрима, уверявшего, что белые невольники наверняка найдут друзей, которые дадут за них выкуп. В путь он двинулся отчасти из строгого понимания чувства долга. Дав обещание, пусть даже белым невольникам, он считал себя обязанным употребить все старания исполнить слово и, лишь убедившись в обратном, получал право отказаться от него.