Уилбур Смит - Муссон

Погоня замедлила ход. Дориан и Батула продолжали с трудом подниматься по мягкому песку, а над их головами пронесся новый ружейный залп.

В ответ снизу наконец тоже раздался беспорядочный огонь; враги спешились и целились в отставших. Свинцовые пули врезались в песок вокруг Дориана, но его словно защищали некие чары, потому что, несмотря на настоящий град, они с Батулой продолжали двигаться вперед.

Обливаясь потом и задыхаясь, они тащили своих верблюдов вверх и вверх, к каменному выступу перед входом в ущелье, и наконец добрались до него.

Дориан быстро огляделся. Остальных верблюдов увели за первый поворот ущелья, под прикрытие каменных стен, а его люди тут же вернулись к входу в провал и заняли удобные позиции за камнями, откуда могли стрелять во врага.

Дориан посмотрел на равнину внизу. Воины Оттомана растянулись не меньше чем на милю на светлой земле, но все двигались в сторону перевала. Теперь Дориан мог примерно определить их количество.

– Точно, около тысячи! – решил он, головным шарфом отирая с глаз едкий пот.

Потом он быстро осмотрел Ибрисам, проводя ладонью по ее бокам и задним ногам в страхе обнаружить кровь от огнестрельной раны, но верблюдица оказалась невредима. Он бросил ее уздечку Батуле.

– Уведи их подальше, – приказал он, – и позаботься о пострадавшем.

Когда Батула повел животных глубже в ущелье, Дориан отправился искать принца.

Аль-Малик сидел на корточках за камнями, держа в руках мушкет, спокойный и сосредоточенный. Дориан присел рядом с ним.

– Господин, это не ваше дело. Я должен этим заниматься.

Принц улыбнулся:

– Ты уже неплохо поработал. Тебе следовало предоставить того неуклюжего парня самому себе. Твоя жизнь в сотню раз дороже.

Дориан проигнорировал и выговор, и комплимент. И тихо сказал:

– С половиной наших людей я могу удерживать здесь врага много дней, пока не кончится вода. Я пошлю Батулу и остальных сопровождать вас через перевал и до оазиса Мухайда.

Принц с мрачной тревогой посмотрел на него. Двадцать человек против тысячи… Хотя позиция в ущелье была выгодной, надежной, все равно следовало ожидать, что враг наберется решимости, а сил у него хватит…

Принц прекрасно понимал, что Дориан предлагает пожертвовать собой.

– Оставь здесь Батулу, – сказал он. – Пойдешь со мной в Мухайд.

Но в его голосе звучал вопрос, а не приказ.

– Нет, повелитель, – качнул головой Дориан. – Я не могу так поступить. Мое место – рядом с моими воинами.

– Ты прав… – Принц встал. – Я не могу заставить тебя пренебречь долгом, но я могу приказать тебе не сражаться здесь насмерть.

Дориан пожал плечами:

– Смерть сама делает выбор. Не нам с ней спорить.

– Удержи их остаток дня и ночь, – сказал аль-Малик. – Это даст мне время добраться до Мухайда и поднять воинов Авамира. Я вернусь к тебе с армией.

– Как прикажет господин, – ответил Дориан.

Но принц видел жажду битвы в зеленых глазах, и это заставило его заколебаться.

– Аль-Салил! – твердо произнес он и сжал плечо Дориана, подчеркивая свои слова. – Я не знаю, когда я вернусь с людьми Авамира. Продержись до завтрашнего рассвета, не более того! А потом поспеши ко мне. Ты – мой талисман, я не могу тебя потерять.

– Господин, ты должен сейчас же уходить. Каждое мгновение драгоценно!

Они вместе вернулись к верблюдам, и Дориан начал быстро отдавать приказы, деля людей на две группы: одни должны были остаться и удерживать перевал, другие – ехать с принцем. Оставшуюся воду и еду они разделили: четверть для принца, остальное – для отряда Дориана.

– Мы оставим вам все мушкеты, пять бочонков пороха и все сумки с пулями, – сказал принц Дориану.

– Мы сумеем ими воспользоваться, – пообещал Дориан.

Через несколько минут они закончили приготовления, принц и Батула возглавили уходящий отряд. Принц посмотрел из седла на Дориана.

– Да защитит тебя Аллах, сын мой, – сказал он.

– Да поможет тебе Господь, отец, – ответил Дориан.

– Ты в первый раз назвал меня так.

– Я в первый раз почувствовал, что это правда.

– Это честь для меня, – серьезно произнес аль-Малик и коснулся шеи верблюда палкой.

Дориан смотрел, как они уходят по узкому проходу между высокими скалистыми стенами и исчезают за первым поворотом. Потом он выбросил из головы все, кроме предстоящей битвы. Быстро вернувшись к входу в ущелье, он оглядел равнину и скалы взглядом солдата. Прикинул высоту солнца. Полдень едва миновал. Впереди их ждал долгий день и еще более долгая ночь. Дориан определил слабые места обороны, которыми мог воспользоваться враг, и спланировал, как именно противостоять каждому ходу противников. Сначала они попытаются атаковать прямо, поднимаясь по склону, решил он, глядя на массу людей, собирающуюся внизу, на краю равнины. Подойдя к своим воинам, он поговорил с ними, смеясь и подшучивая, потом расставил их на самые выгодные для обороны позиции среди камней, убедившись, что у каждого достаточно пороха и пуль.

Не успел он закончить с этим, когда далеко внизу загудели роговые трубы, застучали барабаны и громко закричали первые ряды атакующих, которые бросились вперед, штурмуя склон.

– Готовься! – крикнул воинам Дориан. – Не спешите стрелять, братья-воины!

Он хлопнул по плечу мужчину с длинными волнистыми волосами, рассыпавшимися по спине, и они усмехнулись друг другу.

– Первый выстрел будет самым сладким, Ахмед! Не промахнись!

Дориан пошел дальше.

– Жди, пока они не уставятся прямо в дуло твоего ружья, Хасан. Я хочу, чтобы ты первым выстрелом уложил кого-нибудь, Мустафа. Подпусти их так близко, чтобы не промахнуться, Салим.

Но хотя Дориан посмеивался и шутил, он внимательно следил за врагами, поднимавшимися по склону. Их облик выдавал в них турок, непохожих на пустынных арабов: на лицах атакующих виднелись длинные усы, на головах красовались круглые бронзовые шлемы с пластинами, закрывавшими носы, а на телах – плетеные кольчуги, надетые поверх полосатых шерстяных блуз.

Слишком тяжелое снаряжение для пустыни, думал Дориан, пока враги с трудом поднимались по песчаному склону. Первая яростная атака превратилась в медленное трудное продвижение. Дориан подошел к краю склона, словно приветствуя их, и остановился, уперев руки в бока и усмехаясь. Он не только желал воодушевить воинов своим примером, но и хотел быть уверенным, что никто не нарушит приказа и не начнет стрелять, пока он стоит перед ними.

Один из турок внизу остановился и схватился за ружье. Его лицо блестело от пота, руки дрожали от усилий, которых требовал подъем по сыпучему песку.

Дориан напрягся, когда турок выстрелил. Пуля просвистела мимо головы Дориана, и поднятый ею ветерок отбросил прядь рыжих волос на щеку и губы Дориана.