Уилбур Смит - Муссон

Том и Эболи спустились с холма и тоже пошли за рабами.

Весь день они преследовали караван, а солнце понемногу сползало вниз, к горизонту. Когда надсмотрщики приказали остановиться на ночь, охотники подобрались ближе.

Скрываясь за деревьями акации, они определили границы лагеря, тщательно отмечая, где стоят лошади и колючие изгороди, защищающие арабов.

Когда солнце село и наступила ночь, Том и Эболи ушли от лагеря и поспешили обратно к своим. Через час они встретились с отрядом, шедшим им навстречу. Они разожгли костер, прикрыв его огонь, приготовили ужин, и, пока все торопливо ели, Том собрал военный совет и каждому из своих офицеров отдал четкий приказ, готовя ночное нападение на лагерь арабов. Как только все покончили с едой, отряд снова двинулся вперед.

Через степную равнину огни костров хорошо просматривались за пару миль. Том и Эболи расставили охотников лози с луками на выбранные для них позиции и каждому повторили указания, чтобы не возникло ошибок. Потом они с Эболи заняли свои места, и началось долгое ожидание. Том хотел напасть в темное время между полуночью и рассветом, когда энергия арабов достигнет нижнего предела.

Костры каравана медленно угасали, потом догорели, превратившись в груды красной золы. По небу над ними торжественно проплыло созвездие Скорпиона и исчезло за горизонтом. Голоса рабов давно затихли, глубокое молчание опустилось на лагерь.

– Пора, – сказал наконец Том и встал.

Приблизившись к лагерю, они снова окинули его взглядами, убеждаясь, что ничего не изменилось. Гореть продолжал только один костер – там, где между акациями стояли лошади, с ближайшей к охотникам стороны лагеря.

На фоне его огня виднелись три арабских стража; они сидели рядом, попивая кофе и тихо разговаривая. Все они смотрели на огонь.

Костер их ослепит, мрачно подумал Том и шепнул Эболи:

– Бери того, что ближе к тебе.

Они крались вперед до самого освещенного костром круга. Оба держали мечи в ножнах, чтобы отражение огня на стали не насторожило стражей.

– Давай!

Том выхватил клинок из ножен и бросился сзади к сидевшим арабам. Первого он убил сразу, с размаху ударив его по шее. По другую сторону костра Эболи убил второго. Мертвый араб упал лицом в костер, его тюрбан и длинные волосы вспыхнули, как факел.

Третий араб испуганно вскрикнул и попытался встать, но Том пронзил его горло.

Том и Эболи пригнулись возле тел убитых арабов, прислушиваясь в ожидании криков тревоги, но лошади стояли достаточно далеко от лагеря, и умиравшие арабы просто не успели нашуметь. Вокруг было тихо. Охотники двинулись туда, где стояли стреноженные лошади. Им навстречу из-за деревьев выскользнула еще одна тень.

Том просвистел негромко, низко, как ночной козодой.

Ответный сигнал не заставил себя ждать, и появился Люк Джервис.

– Все в порядке! – сообщил он, давая Тому знать, что о других арабах рядом с лошадьми тоже позаботились.

Том побежал к лошадям. Он выбрал гнедого жеребца, на котором днем скакал предводитель арабов.

Отвязывая повод коня, Том тихо говорил с животным, поглаживал по голове, успокаивая голосом и рукой. А потом вскочил на неоседланного коня.

Эболи тоже выбрал себе лошадь, и, когда он уже сидел на ней, Том свистом подал сигнал Люку.

Люк вернулся туда, где вокруг стоянки арабов затаились его люди. И почти мгновенно по периметру загремели выстрелы – моряки с близкого расстояния палили по арабам. Лагерь загудел, просыпаясь, но гул тут же превратился в оглушительный рев.

Надсмотрщики-арабы, спотыкаясь, выскакивали из-за колючей изгороди, не до конца проснувшись, хватались за оружие, но их встречали все новые мушкетные залпы и град свистящих стрел лози.

Рабы двигаться не могли, потому что на ночь их цепи обматывали вокруг железных кольев, которые надсмотрщики вбивали в твердую землю.

Лежа там, где их оставили, они кричали и выли от ужаса, добавляя суматохи.

Кое-кто из арабов уже отстреливался, их сопротивление нарастало. Том погнал коня к той колючей изгороди, где на закате видел главного араба. В одной руке он держал пылающую ветку, которую выхватил из костра стражей, и теперь забросил ее на тростниковую крышу хижины. Она мгновенно занялась, пламя заревело, разбрасывая искры и освещая все вокруг на сотню ярдов. Подгоняемый жаром, вожак арабов выбежал наружу с ружьем в руке. Он был без тюрбана, его намасленные седые волосы упали ему на плечи, борода спуталась. Том развернул коня и помчался прямиком на араба. Тот выпрямился и вскинул ружье.

Том прижался к шее жеребца и погнал его прямо на дуло старого мушкета.

Араб выстрелил, и Том услышал, как пуля просвистела прямо над его головой. Он ожидал, что старик развернется и бросится бежать, ведь его разряженное оружие стало бесполезным. Но тот гордо замер на месте, беспомощный и безоружный, но с яростью во взгляде. Том даже на краткое мгновение ощутил восхищение и уважение, когда наклонялся и вонзал клинок в сердце араба; он нанес удар с такой силой, что враг взлетел над землей; он умер еще до того, как его ноги снова ударились о землю. Том отъехал назад и посмотрел на араба. Его седая борода слегка шевелилась под ночным ветерком. Том мог бы, наверное, почувствовать сожаление, но он помнил убитых детей Эболи и девушку, оставленную на съедение гиенам.

Он поскакал прочь. В двух местах надсмотрщики нашли укрытие и сбились там в небольшие группы, чтобы оказать сопротивление. Том крикнул Эболи:

– Надо их разбить! Давай со мной!

Они бурей налетели на арабов, пронзительно крича в бешеном азарте битвы, и быстро перебили почти всех. Уцелевшие надсмотрщики сдались перед их напором и, побросав пустые ружья, удрали в темноту.

– Пусть бегут! – Том остановил своих людей. – Далеко им не уйти, я пошлю за ними Фанди и его лучников, как только рассветет.

В сражении они с Эболи разделились.

Том поехал вдоль рядов пленных, ища друга. Сражение уже закончилось, но в лагере царил настоящий бедлам.

Многие пленные выдернули из земли колья и бродили вокруг, крича и плача. Шум оглушал, и никто не слышал голоса Тома. Когда он попытался вбить рассудок некоторым рабам с помощью ножен, они лишь еще сильнее перепугались. Том прекратил попытки утихомирить их и поехал дальше, высматривая Эболи.

Он увидел его лошадь, но без всадника. Тома кольнуло испугом – у него мелькнула мысль, что Эболи могли подстрелить. Он погнал свою лошадь вперед – и тут в толпе увидел Эболи. Тот нес на руках двух мальчиков, прижимая их, голых и пыльных, к груди.

– Они невредимы, Клебе, оба! – закричал Эболи.

Том махнул ему рукой и повернул жеребца, чтобы найти Сару. Он знал, что она где-то здесь, в этом людском море, пытается помочь тем, кто в этом нуждается, и опасался, что ей может грозить опасность в подобной атмосфере: ее просто могла затоптать толпа или она могла наткнуться на сбежавшего араба с кинжалом за поясом…