Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Затем продолжил ругать коммунистов:

– Сплошь и рядом буржуазные деятели знают дело лучше, чем наши лучшие коммунисты, имеющие всю власть, все возможности и ни одного шага не умеющие делать со своими правами и со своей властью… Из сотни комитетов нашей партии и пять комитетов не сумеют показать практически свои результаты.

Пожаловался и на то, как функционировали высшие властные инстанции:

– У нас создалось неправильное отношение между партией и советскими учреждениями… Поэтому из Совнаркома тащат все в Политбюро. Тут была также моя вина, так как многое по связи между Совнаркомом и Политбюро держалось персонально мною. А когда мне пришлось уйти, то оказалось, что два колеса не действуют сразу, пришлось вести тройную работу Каменеву, чтобы поддерживать эти связи. Так как в ближайшее время мне едва ли придется вернуться к работе, то все надежды переносятся на то, что теперь имеются еще два заместителя – т. Цюрупа, который немцами очищен, и т. Рыков, который ими совсем великолепно очищен… У нас 18 наркоматов, из них не менее 15 – никуда не годны, – найти везде хороших наркомов нельзя… На днях была произведена чистка комиссий. Насчитали 120 комиссий. А сколько оказалось необходимыми? 16 комиссий. И это только первая чистка 2439.

Путаные и взвинченные речи Ленина на XI съезде встретили восторженный прием в зале. Впервые Ленина никто на партийном форуме серьезно не критиковал. Левые были обезоружены и дружно – Троцкий, Осинский, Милютин, Шляпников, Ларин, Ломов, Рязанов – пели дифирамбы Ленину. Не было ни одного голоса против «остановки отступления».

Оппозиция атаковала не Ленина, а партию, то есть Оргбюро (Сталина) и Секретариат (Молотова). Троцкий, Преображенский и Осинский, обрушивались на систему управления страной и роль партаппарата.

– Резолюции X съезда ЦК в жизнь не проводились: система управления нашей партией осталась той же приказной и до известной степени военной, какой она была во время периода войны… Партия правящая не значит вовсе партия, непосредственно управляющая всеми деталями дела».

Ленин, не вступая прямо в полемику с Троцким, ограничился замечанием:

– Улучшение системы управления?! Дай бог подойти к тому, чтобы выйти из той сутолоки, которая существует. Мы системы не имеем?! 5 лет лучшие силы уходили на то, чтобы создать эту систему! Эта система есть величайший шаг вперед» 2440.

Размежевать партийный и государственный аппараты? Ленин – в заключительном слове по политическому докладу – в принципе не возражал. Но при этом жестко брал под защиту Сталина, которого намеревался предложить на руководство (естественно, под ленинским началом) партией:

– Вот Преображенский здесь легко бросал, что Сталин в двух комиссариатах. А кто не грешен из нас? Кто не брал несколько обязанностей стразу? Да и как можно делать иначе? Что мы можем сейчас сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Ведь это все политические вопросы… Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина. То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах… Хотя мы и делаем ошибки, перебрасывая тех или иных людей, но все же я позволю себе думать, что Политбюро ЦК за все время его работы сделало минимум ошибок 2441.

Молотов утверждал, что и на XI съезде Ленин, как и на Х, конспиративно готовил выборы ЦК. Результатом был список десяти предполагаемых членов ЦК, а против фамилии Сталина рукой Старика было написано: «Генеральный секретарь» 2442. Действительно, при выборах нового ЦК большинство голосов получили именно те 27 человек, которых Ленин и предложил. И действительно, в проекте состава Центрального Комитета после фамилий Молотова и Куйбышева в скобках было написано «секретарь». А после фамилии Сталина – «Генеральный секретарь». Причем не во всех бюллетенях. Каменев разъяснил, что указание в некоторых бюллетенях на должности секретарей является лишь пожеланием некоторой части делегатов и не может стеснять пленум при выборе Секретариата 2443.

Кадровые решения съезда были закреплены 3 апреля на пленуме ЦК. В полноправные члены Политбюро добавились Томский и Рыков. На пост Генсека Каменевым была предложена одна кандидатура – Сталина, – не встретившая никаких возражений. Ленин сам написал проект постановления пленума об организации работы секретарей, где настоял: «Товарищу Сталину поручается немедленно приискать себе заместителей и помощников, избавляющих его от работы (за исключением принципиального руководства) в советских учреждениях» 2444. 25 апреля Сталин постановлением СНК перестал быть наркомом Рабкрина.

В версиях того, почему состоялось это историческое назначение Сталина, Троцкий утверждал, что Сталина в Генсеки продвинул Зиновьев вопреки воле Ленина. Старик «не принял боя», «не довел сопротивления кандидатуре Сталина до конца», поскольку пост Генерального секретаря «имел в тех условиях совершенно подчиненное значение», и «пока оставалось у власти старое Политбюро, Генеральный секретарь мог быть только подчиненной фигурой» 2445. Бажанов, хорошо осведомленный во внутрипартийных интригах, частично подтверждая версию Троцкого, рассматривал назначение Сталина в контексте начинавшегося создания антитроцкистской «тройки» – триумвирата Зиновьева, Каменева и Сталина, – которая будет руководить страной при больном Ленине и сразу после его смерти. «Расчет Зиновьева: нужно сбросить Троцкого, а Сталин – явный и жестокий враг Троцкого. Зиновьев и Каменев предпочитают Сталина…» 2446

Такой вариант трудно себе представить, зная склонность Ленина лично решать кадровые вопросы, тем более – ключевые. Молотова даже смешила сама мысль, что кто-нибудь другой при Ленине мог решить столь важный вопрос или навязать ему такое решение. Ленин, вероятно, в глубине души Сталина недолюбливал как аристократ и интеллектуал – не слишком образованного выскочку из плебса, но, тем не менее, действительно считал его крупнейшей фигурой. Этого не отрицал даже Троцкий. «Я заметил вскоре, что Ленин “выдвигает” Сталина… Ленин, несомненно, высоко ценил в Сталине некоторые черты: твердость, цепкость, настойчивость, упорство, хитрость и даже беспощадность как необходимые качества в борьбе, – подтверждал Троцкий, но тут же оговаривался. – Самостоятельности идей, политической инициативы, творческого воображения он от него не ждал и не требовал. Ценность Сталина в глазах Ленина почти исчерпывалась в области администрирования и аппаратного маневрирования» 2447.