Сергей Щепетов - Айдарский острог

Точнее, хотел кинуться — боль плеснула с разных сторон одновременно. Её волны мгновенно сошлись где-то в области солнечного сплетения и взорвались в голове, в глазах...

«Что ж я наделал, идиот?! — мелькнула запоздалая мысль. — Мне ж нельзя так прыгать, у меня ж все внутренности отбиты...» Чтоб не упасть совсем, Кирилл попытался встать на четвереньки, но не устоял и завалился на бок. Что сейчас последует, он знал, и чувствовал даже некоторое облегчение — теперь-то уж точно забьют насмерть.

Когда боль слегка отступила и в мозгах прояснилось, Кирилл понял, что слышит крики — в основном матерную ругань, — но рядом никого нет. Он кое-как сел и огляделся. Наверху — над брёвнами стены — мелькали бородатые лица: народ ругался, смеялся и злобно высказывался в том смысле, что «туда ему и дорога», а также «собаке собачья смерть». Кто-то пытался попасть в беглеца плевком. С другой стороны — метрах в тридцати — за изгородью порознь стояли трое служилых с ружьями в руках. Кажется, им тоже было весело. Из сарая выглядывали какие-то рожи, но эти, кажется, не смеялись. Кирилл перевёл взгляд на ближний план и обнаружил, что вся земля вокруг загажена — почти сплошь покрыта человеческими экскрементами различной степени свежести. Это ему так не понравилось, что он, забыв о боли, торопливо поднялся на ноги. Оказалось, что приземлился он довольно удачно — непосредственно под стеной дерьма почти не было, зато в изобилии был представлен бытовой мусор, сброшенный сверху.

Осторожно ступая, Кирилл двинулся прочь от частокола — без всякой задней мысли, просто чтоб выбраться с «задерьмованной» территории. Только эта территория почему-то всё не кончалась, и учёный оказался довольно близко от символического забора. Он был именно символическим, поскольку вряд ли мог удержать не только человека, но и скотину.

— Куда собрался, молодец? — раздался насмешливый голос охранника. — По бабам аль к тёще на блины?

Кирилл поднял глаза и увидел ствол, направленный ему в грудь. Судя по тому, как служилый держал оружие, как целился, безошибочно чувствовалось, что он не пугает, не шутит, а просто ставит в известность: ещё шаг, и будет выстрел.

— А что?.. — растерянно пробормотал учёный.

— Ни чо! — оскалил жёлтые зубы служилый и указал на небо большим пальцем левой руки: — Отсель одна дороженька — к боженьке. Отдыхай, паря!

Двое других охранников загоготали — вероятно, шутка была остроумной. Кирилл между тем сообразил, что просто так из этого загона не выбраться — дальше до самого берега открытая заболоченная тундра, а вдоль забора снаружи земля истоптана, видны два навеса, под которыми, наверное, охрана укрывается в непогоду. Возле одного из них была привязана собака, которая принялась рычать и гавкать, как только Кирилл приблизился к изгороди. В целом же всё это выглядело как-то странно.

Учёный повернулся и стал смотреть, как криво висящая на одной ремённой петле дверь сарая приоткрылась, и наружу выбрался человек в короткой рваной парке, но без штанов. Пошатываясь от слабости, он отошёл метров на пять и опустился на корточки, приподняв сзади одежду. Через минуту он с трудом поднялся и побрёл обратно.

— Ишь, проняло! — прокомментировал охранник. — И почто ж капитан кормить вас повелел? Всё одно добро на дерьмо переводите! Ну да ладно, начальству виднее. А ты не стой как стукан, а поди бадью под стену выставь — приспело, небось, уже.

Кириллу очень хотелось заорать: «Кого это — нас?!», но он сообразил, что многочисленные зрители чего-то подобного от него и ждут. Пришлось отправиться к сараю, стараясь не «подорваться» на многочисленных «минах» под ногами.

Оказавшись внутри строения, Кирилл перестал дышать — такая там стояла вонь, хотя дырок в стенах было немало. Он терпел, не вдыхая, сколько мог, а потом вышел наружу. Вряд ли он продержался больше минуты, но этого хватило, чтобы понять, ГДЕ он оказался, чтобы осознать, ЧТО это такое.

Лепрозорий.

Изолятор.

Или, может быть, карантин.

Чтобы принять ТАКУЮ реальность, Кириллу понадобилось не менее получаса. Он тщательно переворошил память, вытягивая на поверхность всё виденное, слышанное и прочитанное по данной тематике.

В той — другой — жизни отношения с медициной у Кирилла были своеобразные. Он умел накладывать немудрёные повязки на порезы и ссадины, знал, что надо делать при растяжениях и несложных вывихах суставов. При этом он не имел понятия, какая температура у человека считается нормальной, а цифры артериального давления ему ничего не говорили. По «литературным» данным он знал, что анальгин — это от головы, а валидол — от сердца. На военной кафедре им зачем-то полсеместра читали курс «острых инфекционных болезней», но зачёта по нему так и не устроили. Зато сводили будущих офицеров запаса на экскурсию в медицинский институт. Там Кирилл познакомился с маленькой изящной старшекурсницей-медичкой. Кирилла прямо-таки заворожило в ней немыслимое сочетание ангельской внешности и кондового медицинского цинизма. Девочка была иногородней, распределяться в сельскую больницу не хотела и очень старалась произвести на «местного» мальчика летальное впечатление. У Кирилла хватило ума и воли уклониться от свадьбы-женитьбы, но предварительно он успел обогатиться массой новых знаний и острых впечатлений.

«Сухой остаток» этой полузабытой информации выглядел совершенно безнадёжно. Тем не менее Кирилл ощущал, что у него слишком много «долгов» в этом мире, что он как бы себе не принадлежит и добровольно сдохнуть не имеет морального права. Он как следует провентилировал лёгкие и вновь шагнул внутрь помещения.

«Значит так... Начнём по часовой стрелке... Вот эти двое — мужчина и женщина — наверное, икуты. У них, безусловно, проказа — „львиная морда“ или лепра. Причём давно — признаки видно „без очков“. Все эти язвы, ожоги, отсутствующие фаланги пальцев — побочный эффект болезни. Они просто не чувствуют боли и потому не могут уберечься от травм. Странно, что они всё ещё живы... Кажется, лепра не очень заразна — нужен длительный и тесный контакт. Едем дальше...

Национальность вот этого существа, пожалуй, не определить. Во всяком случае, оно мужского пола. Помещается рядом с икутами, но у него не лепра, а, наверное, запущенный сифилис — начали деформироваться лицевые кости. Это тоже не очень заразно — во всяком случае, воздушно-капельным путём не передаётся. Господи, а это что?!

Двое его держат, а он мычит и рвётся — явно буйствует в бреду. Лицо как будто под маской — сплошной гнойный пузырь, пальцы и тыл кистей словно облиты желтовато-серой массой, когда открывает рот, туда лучше не заглядывать — слизистая поражена полностью.