Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— А где хозяин? — поинтересовался Киршман, не решаясь войти в квартиру.

— Он отошел буквально на полчаса и вот-вот должен вернуться, — последовал ответ, который и решил исход дела — гость вошел в квартиру и был проведен в гостиную.

— Чай, кофе? — поинтересовался «брат» академика, который на самом деле был майором местного КГБ Иваром Думписом.

— Если можно, кофе, — ответил профессор, присаживаясь на диван и кладя папку рядом с собой.

И пока радушный гость хлопотал на кухне, гость внимательно осмотрел комнату, которая представляла из себя некое подобие антикварной лавки — она была вся обставлена раритетными вещами, а на противоположной стене висела большая картина с обнаженной женщиной с рубенсовскими формами. Профессор не знал, что в соседней комнате, дверь в которую была закрыта, находились трое сотрудников латвийского КГБ — двое стояли у двери, готовые в любую минуту ворваться в гостиную и помочь своему напарнику в случае непредвиденной ситуации, а третий сидел за столом и записывал весь разговор на магнитофон с помощью микрофона, спрятанного в цветочную вазу, стоявшую на тумбе рядом с диваном, где сидел Киршман.

— Как добрались? — спросил гостя хозяин, ставя на журнальный столик поднос с кофейником и двумя чашками.

— Спасибо, прекрасно, — ответил профессор. — Пока летел, обдумывал новые главы своей новой книги. А когда прилетел, даже успел написать одну главу прямо в гостинице.

— Я вижу, вы времени зря не теряете, — улыбнулся хозяин квартиры, разливая кофе по чашкам. — Завидую вам — мне бы такую собранность.

— А вы, простите, чем занимаетесь? — поинтересовался Киршман, беря дымящуюся чашку с подноса.

— Я работаю в научно-исследовательском институте и занимаюсь твердыми сплавами.

— Это для меня темный лес, — честно признался профессор. — Сам я специализируюсь на геодезии.

— Да, Матвей мне о вас кое-что рассказал, — кивнул головой чекист. — Мы только так и не смогли понять, что вас, геофизика, привело сегодня в наш дом? Если вы прилетели из самой Москвы, значит, у вас к нам нечто важное?

— У меня есть серьезный разговор к вашему брату, — уклончиво ответил Киршман, доставая из кармана платок и протирая им очки.

— Насколько мы поняли, это касается его поездки в Берн?

— Вы угадали, но я бы хотел обсудить это с Матвеем Сидоровичем, — пряча в карман платок и берясь за чашку с кофе, произнес профессор.

— А вы зря думаете, что я не в курсе дел своего брата, — с легкой досадой в голосе произнес мнимый брат академика. — Мы с ним соратники и странно, что тот человек, который вас сюда отправлял, ничего об этом вам не сказал.

— Нет, он ничего не говорил мне о вас, — покачал головой Киршман.

— Кстати, как его здоровье — некоторое время назад, насколько я знаю, он болел?

— Во время нашей последней встречи он выглядел прекрасно, — ответил профессор, не заподозрив в этом вопросе подвоха.

— Я почему спрашиваю — у него очень опасная работа, которая плохо сказывается на нервной системе. Ему надо быть крайне осторожным.

— Мне кажется, он и сам это понимает.

— А где вы с ним встречались?

— В Саду имени Баумана.

— Он живет где-то поблизости?

— Нет, рядом живу я.

— У нас тут тоже рядом целых два парка — имени Коммунаров и Кирова. Вы там еще не были?

— Нет, я сразу из аэропорта отправился в гостиницу работать. А потом пришел к вам.

— А в аэропорт провожал вас тоже он?

— Да, мы приехали на его автомобиле.

— У него есть машина? Какой марки?

— «Жигули», а почему вас это так интересует? — ставя пустую чашку вместе с блюдцем на поднос, спросил Киршман.

— Просто я заядлый автолюбитель — у меня самого автомобиль этой же марки. Кстати, по возвращении он тоже будет вас встречать в аэропорту?

— Нет, такого уговора у нас не было. Я должен вернуться через два дня, а он свяжется со мной по телефону. Но где же ваш брат, в конце концов, полчаса уже прошли?

— Видимо, он задерживается, — пожал плечами чекист и спросил: — Хотите еще кофе?

— Нет, спасибо. Может, мне зайти чуть позже — например, вечером?

— Вы что, торопитесь?

— Я хочу основательно поработать над рукописью. Пока шел к вам, мне в голову пришли кое-какие задумки.

— А ваш знакомый знает, что вы пишите книгу? — вновь свернул на прежнюю тему чекист.

— Конечно, я сам ему об этом сказал.

— А как вы с ним познакомились?

— Через моего брата — но зачем вам это? — в голосе профессора впервые за время разговора послышались недовольные нотки.

Стало понятно, что продолжение разговора на тему его знакомства с человеком, которого разыскивал КГБ, может спугнуть профессора. Однако и отпускать его никто не собирался — он попал в клетку, из которой мог выйти только в одном случае — если бы назвал имя того, кто его сюда послал. Отпускать его восвояси было нельзя, поскольку он обязательно рассказал бы по телефону об этой встрече «кроту» и тот сразу бы обо всем догадался. Не было надежды и на Матвея Шмарука, который категорически отказался участвовать в этом спектакле, поэтому его здесь и не было.

— Знаете, давайте я зайду к вам вечером, — взглянув на свои наручные часы, произнес профессор. — А вы передайте брату, чтобы он обязательно меня дождался. Надеюсь, вечером у него не будет никаких других дел?

И Киршман, взяв в руки папку, поднялся с дивана. Вместе с ним это сделал и чекист.

— Извините, Исаак Леонидович, но вы никуда отсюда не уйдете, — глядя в глаза гостю, произнес Думпис.

— В каком смысле? — удивился профессор.

— В прямом, — и чекист извлек на свет свое служебное удостоверение и показал его гостю. — Поэтому я советую вам вести себя благоразумно.

— Так вы из КГБ? — не скрывая своего удивления, произнес Киршман, и вновь опустился на диван. — А я-то удивлялся, почему вы так себе ведете? И что вам от меня надо — я ничего предосудительного не совершал?

— Мы и не хотим вас долго задерживать. Вы только расскажите нам о том человеке, который вас сюда послал.

— Для чего он вам?

— Мы хотим задать ему несколько вопросов.

— На предмет чего?

— На предмет его поведения.

— Он сделал что-то нехорошее?

— Вроде этого.

— Вы лжете.

— В каком смысле?

— В прямом — этот человек делает доброе дело. А вот вы…

— Исаак Леонидович, остановитесь — я сотрудник Комитета государственной безопасности, — твердым голосом заявил чекист. — Я стою на страже наших государственных интересов, а вот ваш знакомый им вредит. Поэтому расскажите нам о нем и возвращайтесь к себе домой. Вы же советский человек, именитый ученый.

— Вы что не понимаете, что толкаете меня на подлость? — продолжал упорствовать профессор. — Вы предлагаете мне совершить предательство — назвать вам того, кто мне доверился? Как порядочный советский человек я не могу этого сделать.