Джулия Бойд - Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов

Преданный сторонник нацистов, Гамсун долго добивался встречи с Гитлером. Нобелевский лауреат был недоволен Имперским комиссаром в Норвегии Йозефом Тербовеном и считал, что жестокая политика, которую тот проводит, отталкивает норвежцев и мешает им признать немецкое превосходство. Гамсун был уверен, что во время личной беседы с Гитлером он сможет убедить фюрера сместить Тербовена.

Встреча писателя с Гитлером состоялась 26 июня 1943 г. в Бергхофе. Перед встречей Геббельс, видимо, рассказал фюреру о гении Гамсуна, поэтому Гитлер хотел говорить о литературе, а Гамсун о политике. Восьмидесятичетырехлетний писатель (который был глухим и незадолго до встречи с фюрером пережил инсульт) совершил непростительные ошибки, позволив себе перебивать Гитлера. Рассказывая о невзгодах норвежского народа, Гамсун расплакался. «Методы работы рейхскомиссара не подходят для нашей страны, – жаловался он Гитлеру. – Его прусский подход не работает. Он казнит людей. Мы не в силах это терпеть». Рассерженный Гитлер всплеснул руками и вышел на террасу [890] The account of Hamsun’s meeting with Hitler is based on Ernst Zuchner’s notes sent to the Office of Norway’s Chief of Police, 25 June 1945; see Kolloen, pp. 282–286. . Гамсуну не удалось добиться того, чего он хотел. Несмотря на провал переговоров, Гамсун, по словам биографа писателя, после возвращения в Норвегию по-прежнему верил в фюрера.

Через месяц после неудачной встречи Гамсуна с Гитлером прошла серия бомбардировок Гамбурга под названием «Гоморра», в результате которой город сильно пострадал. Бриджет рассказывала мужу о трагедии:

«Такой трагедии Гамбург еще никогда не видел. Дорогой, ты не представляешь себе, ничего, совершенно ничего не осталось. Каждую ночь все повторяется снова и снова. Нам повезло, мы сидели в подвале, и в нас бомба не попала. Неба не видно из-за дыма, и в саду все черное от сажи. Сегодня в 6 всех жителей эвакуируют. На улицах валяются обожженные трупы, и жара стоит ужасная. Начался тиф, потому что воды нет и люди пили из Эльбы. 90 тысяч раненых и четверть миллиона убитых» [891] Разрушение Гамбурга 27–28 августа 1943 г. оказалось переломным моментом в бомбовой войне против Третьего рейха: за неделю от «зажигалок» выгорело 2500 га городской застройки; от жара плавилось даже стекло, пожар вызвал сильнейшую тягу, которая срывала крыши, вырывала с корнем деревья, даже поднимала в воздух железнодорожные вагоны. В этом аду погибло около 50 тыс. человек, по большей части женщин и детей, было полностью разрушено 278 тыс. квартир, 277 школ, 58 церквей и 24 больницы. В полицейском отчете об этой трагедии говорилось: «утопическая картина превратившегося в пустыню большого города – без газа, воды, света, транспорта – стала явью. Улицы покрыты сотнями трупов, которые расположены в самых необычных позах». Подобных катастроф в немецкой истории ранее не было: в психологическом отношении разрушение Гамбурга стало для немцев таким же ударом, как поражение под Сталинградом. [892] BP, 71520, Bridget to Hugo, 30 July 1943. In fact, the death toll was closer to 45,000. .

Через несколько дней Пег написала Бриджет из Крампница: «Слава Богу, что ты вернулась домой. Такое чувство, что сердце разорвется. Хочется обнять кого-нибудь и плакать». Когда бомбили Росток, принцесса находилась в Мекленбурге, и ей потребовалось два дня, чтобы добраться до Берлина, хотя расстояние до столицы было всего 190 километров. «Я видела и пережила такую трагедию, – писала Пег Бриджет, – что приехала сюда в состоянии, близком к истерике. Такого со мной еще никогда не бывало». Но через три недели принцесса чувствовала себя превосходно, забыв в Вольфсгартене обо всех бедах: «Невозможно описать, как здесь хорошо. Такое чувство, словно я потерла ладонью лампу Аладдина. Мои панические письма из Крампница теперь кажутся мне истеричными и преувеличивавшими опасность» [893] D26 Nr. 41/4, Peg to Bridget, 2, 23 August 1943. .

В июле Бидди Юнгмиттаг с детьми готовилась к эвакуации: «Мы должны были отъезжать от кольцевой станции «Фракфуртская аллея», куда надо было прибыть в 9 утра. Вокруг поезда толпилась масса людей, и члены Гитлерюгенда грузили багаж. Мы опоздали, и поезд был уже битком набит. Прозвучал сигнал воздушной тревоги, но вскоре опасность миновала, и около 11 поезд медленно тронулся. Вагон был старый, двери плохо закрывались, и мы подвязали их веревкой. Детей постарше положили спать на багажные полки». На рассвете они пересекали реку Висла. «Поднимать шторы было запрещено, но я это сделала и посмотрела из окна», – писала Бидди. Женщина подумала, что «эта великая серебряная река будет еще долго течь после того, как нацистов и их безумные преступления все уже давно позабудут».

Юнгмиттаги доехали до большой деревни Кукернезе на берегу Немана неподалеку от границы СССР. Бидди положила тяжелые чемоданы в коляску и толкала ее до здания ратуши, в котором собирались беженцы. Туда приходили крестьянки и «выбирали беженцев, которые, по их мнению, могли бы им подойти». К счастью для Бидди, она с девочками попала к доброй фрау Дрегенус, отец которой владел местной лавкой. «Она привела нас на кухню, – вспоминала Бидди, – усадила за стол и угостила супом с картошкой. Кухня была ужасно грязной, а две девушки-служанки ходили без обуви». Бидди тут же сказала хозяйке, что она англичанка: «У каждой из нас был свой секрет: немка знала, что я англичанка, а я знала, что у нее умственно отсталый ребенок. По-своему получалось, что мы квиты». Бидди с детьми выделили две комнаты, но хозяйка предупредила, что зимой в них будет холодно. В прошлом году она хранила в этих комнатах картошку, которая замерзла.

Впрочем, жизнь в деревне не была лишена своих прелестей. Вечерами можно было прогуливаться вдоль реки, слушая соловьев. Один учитель из Берлина организовал хор. «Мы пели в комнате с видом на берег реки, где у нас проходили вечера шитья», – вспоминала Бидди. Каждое воскресенье крестьяне и новые жители Кукернезе пели в деревенской лютеранской церкви. Когда в церковную общину принимали крестьянских детей и детей беженцев, по воспоминаниям Бидди, хор пел «Магнификат» Баха. «Эта утренняя служба была очень трогательной, – писала она, – девушки были в белых платьях, а мальчики в своих первых приличных костюмах» [894] Youngday, pp. 71–77. .

В октябре 1943 г. Пег написала Бриджет, что последний отпуск мужа в Вольфсгартене прошел «грустнее, чем обычно» [895] D26 Nr. 41/1, Peg to Bridget, 30 October 1943. . Семья оплакивала погибшего в авиакатастрофе над Апеннинами принца Кристофа Гессенского – праправнука королевы Виктории и племянника кайзера. В начале войны оберфюрер СС принц Кристоф ушел с поста руководителя Форшунгсамта [разведки Геринга] и перешел в люфтваффе. Его вдова, принцесса Софи, была младшей сестрой принца Филиппа, будущего мужа королевы Елизаветы II. Принцесса Софи жила в замке Кронберг, расположенном в 30 километрах от Вольфсгартена, с четырьмя детьми (пятый был на подходе) и со своей свекровью ландграфиней принцессой Маргаритой Прусской, с которой в 1919 г. познакомился полковник Стюарт Родди. Из шести сыновей ландграфини двое погибли в Первой мировой войне, а теперь третий был убит во Второй.